Волшебница вышла из лифта на последнем этаже. По пожарной лестнице забралась на крышу. Полюбовалась пейзажем типичного демонского мегаполиса: бегущие люди, минимум растительности, светящиеся точки машин.
И уверенно шагнула вперёд.
Метров пять полёта — и рамка портала уносит её в другой мир.
А в ушах, затихая, шепчет мелодия очнувшегося в своей квартире мальчика…
* * *
Руадан внимательно смотрел на висевший над столом экран. Далеко, через миры, в кабинете королевы волшебников красовался такой же — только переделанный в зеркало. Сиренити всегда нравились изящные вещицы. Мониторы она к таковым не относила.
В течение дня — если можно назвать днём чуть светлеющие сумерки в мире демонов — экран оживал как минимум десять раз. Показывал сначала возмущённое, потом разгневанное, и, наконец, расстроенное личико Сиренити — и гас по приказу Руадана.
Повелитель демонов не любил расстраивать королеву магов. При виде её кукольных черт лица, Руадану хотелось баловать эту вечно юную девчушку. За её детскую красоту. За очаровательный голос. За желание жить — ярко, безрассудно, в своё удовольствие. И пусть дворы демонов и магов плели интриги, Повелителю не хотелось ссориться с той, кто могла понять его лучше других. А Сиренити могла — и дарила в ответ музыку, чудесней её голоса. Руадан никогда не мог понять, что ему действительно нравится в королеве — её харизма или владение магией музыки? У него был сходный дар — рассказчика, оратора. Дар, более пригодный для Повелителя, чем умение петь. Но Сиренити и свою, казалось бы, бесполезную игрушку — ибо кому сдались эти песенки? — смогла обратить в оружие. Может это, а может просто любовь ко всему милому — а королева волшебников была именно милой, а не красивой — заставило Руадана принять её сторону в междоусобной войне магов.
За день он ни разу не ответил на попытки Сиренити "дозвониться" до него и начать переговоры. Что могла предпринять эта странная девчонка? Руадан почему-то был уверен, что она не будет спокойно ждать начала военных действий. Но не мог придумать, что бы она могла предпринять, дабы помешать разразиться войне.
Он ждал, что Сиренити явится к нему лично. Но волшебница то ли была слишком горда для этого, то ли разработала план получше. Во всяком случае, им она с демоном не поделилась. Хотя какое-то время назад, он ощутил чудовищный по силе всплеск ментальной магии — и справедливо приписал его Сиренити. Остальные с подробным бы просто не справились. Но чего королева этим добилась?
Час спустя, мучимый неизвестностью — и не менее гордый, чем Повелительница — демон попытался сам связать с Сиренити. Теперь экран молчал с её стороны.