— Господи, — не сдержался он и перекрестился, хотя никогда не верил ни в бога, ни в дьявола.
— Это моя правнучка, Лизонька, — проскрипел рядом с ним старческий голос.
Николай даже не шевельнулся. Он и так знал, кому он принадлежит.
— Как же так получилось? Она совсем малышка.
— До своего третьего дня рождения всего три дня не дожила. А уж как она его ждала! Меня попросила куколку подарить, страшненькую какую-то, с кривыми ножками. Очень уж хотелось ей игрушку, как у соседки, Сонечки.
— Купили? — почему-то спросил он.
— А как же! Разве я могла своей любимой девочке отказать. Я бы себя последнего куска хлеба лишила, но ее бы все равно порадовала. Она ж как глазки свои поднимет, как улыбнется, так и душа таит, и сердце будто замирает. Оно у меня никогда так раньше не замирало, даже когда деда своего встретила да полюбила, когда дочку родила и впервые в ее морщинистое личико заглянула. А с ней вот замирало… Я даже боялось иногда, что оно навсегда остановилось, что не заработает больше мой моторчик. Только вот наоборот получилось, ее крошечное сердечко биться перестало.
Несправедливо, ох как несправедливо! Я ведь почти семьдесят лет воздух коптю, уже все в этой жизни видела, все знаю. Почему меня Бог вместо нее не забрал, зачем на земле мучиться оставил? Он же сам закон жизни нарушил! Не должны дети вперед своих родителей в землю ложиться. Чего уж о внуках и правнуках говорить?
Внученька моя, мама Лизонькина, до сих пор оправиться не может. С головкой у нее проблемы, большие. Не верит она, что дочки ее уже нет. Думает, что жива ее Лизонька. Каждое утро в магазин за свежим молочком бегает, чтобы кровинушки своей кашку свеженькую сварить. Разговаривает с ней, сюсюкает. А иногда, видимо, что-то у нее в голове проясняется. Начинает по квартире метаться, на стены прыгать, выть, как волчица. Кричит, плачет, волосы на себе рвет. Потом, словно выключает ее кто, на пол сядет и начинает куклу Лизонькину на руках качать, колыбельную петь. Год почти прошел, а ей только хуже с каждым днем делается. Муж уже подумывает в больницу ее определить, в сумасшедший дом значится.
— Ужасная судьба, — вздохнул Николай. — А что случилось с Лизой? Отчего она…
— Умерла, — продолжила за него старушка фразу, застрявшую у него в горле. — Я уже привыкла, смирилась. Все равно скоро за ней отправляюсь, буду там за ней приглядывать. Одной то ей там тяжело, наверное. Крошечка она еще совсем. А сгубили ее слезки хрустальные.
— Какие слезки? — не понял Николай.
— Болезнь такая есть, коварная очень и редкая. Организм ребенка хрусталики вырабатывает и они внутри нее ходят, бродят, здоровье губят, а в итоге и жизнь отнимают. Мы ведь и не знали, что за недуг ее одолевает. Уже после смерти врач сказал.