— Я ведь сказала, что останусь! — вспылила Мишель и, подхватив подол длинной туники, ринулась к люку. Хлопнула дверца, и шаги девушки зазвучали на лестнице.
— Она разбудит весь замок! — испуганно заметил Костя. — И тогда всем нам конец!
Жозеф с тревогой взглянул на небо и коротко приказал:
— Так, у вас полминуты! Быстрее!
Как сомнамбула, плохо сознавая происходящее, Влад забрался на лошадь, оказавшись позади Кости. Последний пнул скакуна пятками, и вот уже конь, распахнув мощные кожистые крылья, поднялся в воздух.
Ветер хлестнул Влада по лицу и взъерошил волосы. Парень изо всех сил сжал колени и вцепился другу в плечи, ему чудилось, будто далеко внизу раздаются крики, но он не знал, явь это или игра воображения.
— Они нас увидели! — хрипло выкрикнул Костя, и голос его перемешался со звуками ночи. В следующий миг пространство прорезал тонкий свист, и что-то острое впилось Владу в запястье. Охнув, он выпустил Костино плечо, и новая вспышка боли пронзила правую лопатку. Теряя сознание, юноша соскользнул с лошади, и мгновение еще силился схватиться за протянутую другом руку. Но темнота (или смерть?) успела поглотить его раньше…
Чудовищная головная боль…
Тело словно проткнули миллионом игл…
Во рту — жуткая сухость, и мучительно хочется пить…
Он умер?
Влад широко раскрыл глаза и закашлялся. Воспоминания последней ночи хлынули неуемным потоком, мысли не успевали сложиться в слова, в один-единственный важный вопрос: что произошло с ним и с Костей?
Что ж, одно совершенно очевидно: он по-прежнему в этом кошмарном замке!
— Доброе утро, — раздался откуда-то сбоку мрачный голос.
Влад с трудом повернул голову, и это нехитрое движение отозвалось глухой болью в затылке. У окна, прислонившись спиной к стене, стоял хмурый Жозеф.
— Как себя чувствуешь? — с тревогой спросил страж, вглядываясь в бледное лицо пленника. Последний попытался ответить, однако сумел издать лишь невнятный хрип. Взгляд парня продолжал беспокойно скользить по комнатушке, стремясь осознать нечто неуловимое. Вроде бы все осталось прежним, и, тем не менее, Владу чудилось, будто произошло некое существенное изменение в обстановке, но вот какое — затуманенный болью рассудок отказывался определять.
— Можешь не отвечать, сам вижу, — вздохнул Жозеф. — Пришел в себя, и то хорошо. Пробыл в бреду больше суток.
— Как больше суток? — от удивления Влад обрел способность говорить, хотя голос его и напоминал хрип. Откашлявшись, юноша тихо добавил: — А… Костя… как? Где?
Жозеф кисло улыбнулся:
— Вот уж не знаю. Ему-то сбежать удалось.