— Согласен, мы с тобой за все в ответе, в равной степени, — сказал Захар и присел к столу. — Но есть люди, которые должны нести не только моральную ответственность. Почему же я должен принимать от них партвзносы? Тут бы полагалась совсем другая плата.
— Да черт с ним, с Витковский, пусть мучается, если у него остался хоть атом нерасщепленной совести. Кончим о нем.
Захару стало жаль брата, который и без того немало пережил за последний год: то эти открытые стычки с Зареченцевым, то этот тайный поединок с Витковский. С него действительно уже довольно.
— Не жалеешь, что приехал сюда, к нам?
— А ты думал, что, я поеду в Краснодар, поближе к Сочи? Там без меня нахлебников достаточно.
— Мы-то с тобой, Василий, еще поработаем, — сказал старший и заговорщицки глянул на меньшого.
— Положим, тебе Краснодар не помешал бы. Партийная работа старит так же, как земляные работы, например. Плохо выглядишь, Захар, напрасно отказался от путевки.
— Брось ты эту панихиду, не то жен позову с кухни!
Но женщины явились сами, решив, что мужчины о своем уже поговорили и теперь можно сообща потолковать о делах семейных.
— Живем рядом, встречаемся раз в месяц, — сказала Полина Яковлевна, устраиваясь подле Василия Александровича. — А в старину считалось, что деверь невестке лучший друг.
— В старину и невестки почаще заглядывались на деверей, — в тон ей заметил он.
— Молодец, не растерялся! — похвалил его Захар.
— Тетя Поля, а что это такое — деверь? — спросила Рита.
— Не знаешь?
— Откуда ей знать, — сказала Ольга.
— Я в ее годы разбиралась в родственных связях.
— Сравнила! — подхватил Захар. — У вас в семье было тринадцать человек — чертова дюжина! А теперь большими семьями не живут. Не принято. Где твои зятья, где внучата?За тридевять земель! Тут, пожалуй, все перезабудешь, в том числе и свой титул тещи.
— Так я тебе объясню, Риточка. Деверь — это брат мужа, золовка — это мужнина сестра.
— Тут без лифта, черт побери, не взберешься на этакую верхотуру! — посмеивался Захар. — Брось ты забивать ей голову.
— Спасибо, тетя Поля, — поблагодарила Рита и вышла из комнаты.
— Уже невестится, — сказал он ей вдогонку.
«Глупости! Дети, настоящие дети. Знали бы, что у меня на сердце...» — мысленно обратилась она к Роберту, который бросил ее на произвол судьбы. (Рита, Рита-Маргарита, ты еще и не представляешь себе, как жизнь искусно отодвигает в прошлое все, чему не суждено сбываться.)
А те, кого она звала детьми, только и ждали, когда выйдет из комнаты молоденькая девушка. Для них потери в юности — это еще не потери. Хуже, много хуже, если ударит молния в гущу леса.