К слову, история дворянской фамилии Баскаковых особенно показательна. Баскаками называли татарских сборщиков дани, но примерно через сто лет после разгрома Руси население стало противиться сбору дани так активно, что эту функцию в начале XIV века ханы передали русским князьям. После отмены системы баскачества баскак Миратан, имевший резиденцию в Боровске, крестился с именем Мартына и поселился в селе Кудинове в трёх вёрстах от Боровска. Имел сына Ивана и внука Пар-фения (преподобный Пафнутий Боровский)…
Подобные примеры имеются в истории многих европейских народов. Однако говорить о притоке прочно и быстро «русеющих» иноверцев, уже в третьем, если не во втором поколении становящихся полностью русскими, как о явлении можно только применительно к формирующейся Русской Вселенной!
Предок рода Мусиных-Пушкиных — «муж честен Радша» — выехал в Россию из Германии «во дни княжения святого благоверного великого князя Александра Невского». Как отмечает родословная: «От сего Радши произошли Бутурлины, Кологривовы, Неклюдовы и иные знатные фамилии».
Предки Бакуниных — трансильванцы братья Зенислав и Анципитер выехали на Русь из Венгрии в 1492 году, крестились под именами Дмитрия и Петра и были пожалованы землями на Рязанщине.
Дворяне Шетнёвы и Дохтуровы вели свой род от выходца из Греции, Бантыш-Каменские — из Молдавии, Лашкарёвы — из Грузии…
Эти, взятые почти наугад, примеры не единичны, а наоборот — весьма типичны для давней русской истории. И тому имелись глубокие причины, свойственные лишь Русской Вселенной. Это уже давно понимали умные русские люди, начиная с Петра Великого, если не с Ивана Калиты и Ивана Грозного, а то и ранее… Понимают это умные русские люди и сейчас.
Так, работая над этой книгой, я почти случайно познакомился с воззрениями на проблему донецкого политолога (по образованию — филолога) Станислава Кочеткова. Некоторые его мысли показались мне настолько интересными, что я приведу обширную цитату из той распечатки, которая была в моём распоряжении, полностью сохраняя стиль её автора:
«Русь выступила носительницей переосвоенной византийской духовной матрицы, которая уже более-менее однозначно определена даже в Евангелии: „Пред ликом Господним несть еллина и несть иудея“. То бишь Византийская империя была изначально интернациональным, полинациональным или космополитическим „христианским“ государством, вместо национальной идеи в его матрице — „знаковое слияние“…
Русь наследовала византийскую матрицу… Русь, а потом Россия осознавали себя не „национальным“ государством, а государством „православным“, то есть тем, в котором всегда найдётся место „братьям по вере других народов“. Так и первоначальная борьба против татарско-монгольских захватчиков (а там ведь тоже было море языков, племён и народов) заканчивалась после принятия „врагом“ православия <…> При Иване Грозном начинается „расширение византийской матрицы“: русские учатся веротерпимости (точнее — сохраняют способность к веротерпимости. —