— Слушаюсь, мой фюрер, — отчеканил Фрич.
Щелкнув каблуками, генерал-полковник развернулся и вышел из библиотеки.
— Да, вы были правы, Генрих, — сказал Гитлер, обращаясь к Гиммлеру, — Пруссия как кузница военных кадров себя изжила.
Герман Геринг выскочил из библиотеки, прошел в приемную Гитлера и там плюхнулся на диван. Хоссбах с удивлением увидел, что на глазах у Геринга были слезы, а сам главнокомандующий военной авиации не переставая шептал:
— Это он, какой ужас! Он его узнал! Узнал!..
Берлин, 4 февраля 1938 года
Уже поздно вечером Гейдрих сидел дома в своем кабинете и слушал радио. Рядом с ним стояла открытая бутылка французского коньяка, рюмка и коробка шоколадных конфет. Из громкоговорителя раздавались бравурные марши. Гейдрих никогда не был поклонником этого музыкального жанра, но он знал, что сегодня всю вторую половину дня заседал кабинет министров во главе с Гитлером, и вот-вот по радио должны были объявить решения этого собрания.
Постановление кабинета министров за подписью Гитлера объявили незадолго до полуночи. Оно начиналось словами: «С этого момента я принимаю на себя командование над всеми видами вооруженных сил». Рейнгард не сдержался и громко рассмеялся: Геринг остался с носом, хотя, чтобы ему было не так обидно, его одарили званием фельдмаршала. Но что значит одно звание!
В постановлении заодно сообщалось об отставке Бломберга, об отпуске Фрича и об отстранении от должности фон Нейрата. Кроме этого, еще шестнадцать генералов было отстранено от командования, а сорок четыре смещены со своих постов.
Да, подумал Гейдрих, теперь мы готовы к войне. И все-таки первые две битвы должен выиграть он, группенфюрер Гейдрих. В этих битвах армия просто будет стоять у него за спиной.
Еще утром он опасался, что оскорбленные последними событиями генералы могут что-то предпринять. Командование авиацией, флотом и полицией не вызвало никаких сомнений и было готово в любой момент встать на защиту интересов нового рейха, а вот сухопутные войска все это время вызывали тревогу. Но теперь, после таких потрясений, они будут так же верны новым идеям. У этих генералов-пруссаков кроме гонора ничего не оказалось: они просто со страхом наблюдали, как один за одним тонули их товарищи.
Присоединение Австрии и Чехословакии должно произойти бескровно, — раздумывал Гейдрих, — уж его ведомство об этом позаботится. Армия в этих событиях должна будет только демонстрировать свою готовность. Другое дело дипломатический фронт: здесь будет много работы. Но теперь, когда эту размазню фон Нейрата оттуда убрали, можно надеяться, что и они не подведут.