— И все равно — риск слишком велик, — продолжал возражать Геббельс, — Один неверный шаг, и мы все втроем окажемся на одной виселице.
— Тогда — забудем про этот разговор, — отрезал Гейдрих.
— Но, может, все-таки мне поговорить на эту тему с фюрером? — продолжал настаивать министр пропаганды, — Я сумею ему все объяснить.
— Не надо, — покачал головой Гиммлер, — Забудем про это. Рейнгард, а как у вас движутся дела в отношении погрома?
— Мои люди начали операцию по подготовке исполнителя акции. Но вы же сами понимаете — это требует времени. Акцию проведем, скорее всего, в Париже. Я долго думал и пришел к выводу, что для нашей цели больше всего подходит фон Рат. Лучше он таким образом сослужит нам хоть какую-то службу, чем кончит за решеткой. А за решетку он рвется всеми силами: у меня папка с его высказываниями пухнет день ото дня.
— Неужели же он зашел так далеко? — изумился Геббельс.
— Наша задача в том и состоит, чтобы не дать человеку зайти слишком уж далеко, — улыбнулся Гиммлер. — Любое преступление легче задавить в самом начале, чем устранять его последствия.
Геббельс только удивленно покачал головой.
— У меня уже готовы проекты инструкций по проведению погрома, — продолжил тему Гиммлер, — Я посоветовался кое с кем из руководителей местных организаций, они говорят, что их люди вполне могут осуществить такую акцию. Никаких эксцессов не будет — все будет под контролем.
— Все это надо сделать в стихийном порыве возмущения, но с немецкой аккуратностью и точностью, — оживился Геббельс.
— Вот для этого там и будут наши люди, — кивнул головой Гиммлер.
Когда они уже разъезжались после дружеского ужина, Гейдрих сел в машину Гиммлера, сославшись на то, что по дороге им надо будет обсудить кое-какие дела. Уже устраиваясь рядом с Гиммлером в машине он сказал:
— Я полагаю, задуманную попытку покушения надо будет осуществить, не привлекая к этому Геббельса. Мы слишком много выиграем от этой операции.
— Вы с ума сошли, — возмутился Гиммлер, — он же первый нас с потрохами и выдаст!
— Не думаю, — возразил Гейдрих. — Вы же видели, какой он трус. Мы его предупредим, что если он заикнется где-нибудь хоть словом о том, что ему известно, то пойдет с нами в одной упряжке. И предъявим ему для этого доказательства. Он с перепугу даже не догадается их как следует проверить. А вот мы от этой акции выиграем много: заговор раскроем мы, и наши акции взлетят к потолку.
— Может, вы и правы, — задумчиво сказал Гиммлер, — Я верю вашей интуиции и способностям, Рейнгард.
И Гейдрих понял, что ему дан зеленый свет.