— Государств?
— Наверное…
Алексей поднялся с мягкого пола, на котором сидел, подошел к столику, на который Майа поставила поднос, и бесцеремонно, не обращая внимания на ощетинившуюся, словно большая кошка, вторую девушку, налил себе кофе. Затем вновь вернулся к дивану, на который ранее опирался спиной, занял прежнюю позу.
— А кто правит в твоем государстве?
— У нас принято говорить — в стране… Но ладно.
Парень вздохнул:
— Когда-то моя родина была империей. Великой Державой на планете. Образно говоря, когда у нас говорили шепотом — вся планета слушала. А когда шепот переходил в голос — начинала дрожать от страха. А теперь мы — Республика. И весь мир смеется над нами.
— Подожди… Ты жил в Империи?!
Наперсница даже приоткрыла рот от удивления, глядя на землянина. Презрительное выражение исчезло из ее глаз, словно сдутое ветром.
— Да, мы были Империей. Потом власть захватила кучка отщепенцев, поскольку наши правители одряхлели душой и телом. И Великая Держава распалась на кучку мелких, никчемных лимитрофов, о которых вытирают ноги все кому не лень, не в силах простить нам времен, когда мы говорили шепотом…
Майа не выдержала:
— И ты сожалеешь об утерянном величии?
Алексей вскинул голову:
— Конечно! Иногда мне кажется, что будь я у власти — весь мир стал бы другим! Но кто воплотит мечты в реальность? Наши корабли бороздили воды мирового океана, наш народ совершал великие подвиги, мы гордились тем, что живем в этой стране, Великой Державе! А что теперь? Хаос. Разруха. Безработица. Нищета. Вот что мы получили, послушав кучку болтунов, не имеющих ничего святого. Ни Родины, ни принципов, ни совести, ни чести. Лишь деньги были их всем. Богом, матерью, семьей. Никчемные пустые бумажки. И ничего больше. Ничего…
— Но как это понять — пустые бумажки? Наши деньги, да и во всей Галактике, имеют реальный эквивалент! В Сюзитии — германий. В Рамдже — платина. В Свободном Звездном Объединении — тантал.
Медведев зло усмехнулся:
— У нас они ничем не обеспечены. Крашеная бумага, которая в действительности не годна даже для использования в качестве туалетной подтирки. Слишком жесткая.
Он отставил пустую чашку и, рывком поднявшись, вышел прочь, не замечая, как переглянулись между собой сюзитки. Оказавшись в своей каюте, улегся на койку, долго смотрел в потолок, вспоминая величие страны, канувшей в небытие…
— Что скажешь, Ми?
Та потупила глаза:
— Я всего лишь наперсница, подруга, госпожа. Решать вам. Я подчиняюсь дочери Великого.
— Опять опущенные глаза и покорность приказам? Удобная позиция!
Яйли начала злиться: