— И сколько денег Капобьянко в это вложил? — поинтересовался Майкл.
Но Гаргано слабел. Он лежал ничком в грязи и слегка шевелился. Он глотнул воздуха, прежде чем ответить:
— Н-не могу дышать… Мне надо в больницу.
— Ни в какую больницу ты не поедешь.
Гаргано взглянул на него с презрением, которое мало-помалу превратилось в злобную покорность.
— Насколько большой кусок отхватил Капобьянко?
— А я знаю?!
— При чем тут мой отец?
— Конрой сказал… Сказал, что твой старик все испортит.
— Как? Мой отец не из тех. Он никогда не доносил на своих.
— Он захотел уйти. Сказал, что не будет больше работать на Капобьянко, что ему не нужны эти деньги. Его попросили кое-чего сделать, а он отказался, больше не захотел. Внезапно человек просто взял и все бросил. Ха! После того, как он столько лет получал деньги от мистера Капобьянко? А потом еще и собрался нас выдать, chiacchierone![10] Никто бы ему этого не позволил. Если бы Дэйли ушел и разболтал о продажных уэст-эндских копах и о том, что у мистера Капобьянко свои интересы в Уэст-Энде, он бы все испортил. Какой политик захочет поддерживать проект, который принадлежит Чарли Капобьянко? А так — все хотят, чтобы эти дома построили. Все — город, федералы, застройщики. Слишком много денег потрачено, чтобы взять и остановить стройку. Слишком много денег. Твой старик был похож на тебя — недостаточно умен, чтобы держать рот на замке.
— А Эми?
— Какая Эми?
— Эми Райан. Журналистка.
— А! Ну, она же собиралась об этом писать. Прямо обожала истории о продажных копах, сучка такая, как сказал Конрой. Конечно, Конрою плевать было на всех, кроме себя. Просто ему не хотелось, чтобы его имя появилось в газете. Без своего значка это дерьмо и недели не продержалось бы. Тогда он пришел и сказал, что девчонку тоже надо убрать. Иначе она все разболтает, и, не дай Бог, проект прикроют. Так мы и сделали — убрали и ее. У нас не было выбора.
— Кто… ее убил? Кто все это с ней проделал?
— Это придумал Конрой — он сказал, надо замаскировать дело под работу Душителя. Он объяснил, что именно нужно сделать — ну, завязать бант у ней на шее и так далее. Он знал, что газеты за это ухватятся.
— А ручка швабры? Конрой не мог этого сказать, потому что Душитель никогда так не делал. Кто это придумал?
— Я.
Майкл кивнул. Это было сказано с садистским равнодушием.
Он вновь поднял кувалду. Молот был окован железом и имел форму бочонка. Вытянутые руки с кувалдой в них напоминали букву Y, и эта буква раскачивалась туда-сюда, туда-сюда. В Майкле нарастало нечто бесстрастное, это чувство было вызвано воспоминанием о распятой на кровати Эми.