Она отвела глаза от потолка, чтобы хмуро взглянуть на Вулканца.
“Объясните”.
“Сначала, он увеличивает энергоснабжение, чтобы предоставить городу излишек, которого хватит по крайней мере пять лет. Дальше, он запечатывает тоннели. Логический вывод состоит в том, что он не намеревается продолжить свою роль Смотрителя”.
“Это не обязательно означает, что он умирает”, указал Чакотай. Но он казался неубедительным в своем предложении. “Он может переместиться в другое место”.
Тувок, казалось, рассматривал это, но быстро покачал головой.
“Сомнительно. Не после тысячелетия обеспечения этих людей. Я полагаю, что он должен что-то Окампа. Я верю в долг, который никогда не может быть возмещен, вероятно, так и есть”. Он жестикулировал к немногим деликатным инопланетянам, все еще оставшимся в поле зрения. Остальные исчезли, забравшись в любые проходы и здания, используя их как свои убежища.
“Кроме того, были его частые ссылки на заканчивающееся время”. Я думаю, он знал, что его смерть была неизбежна”.
Джейнвей посмотрела на своего руководителя безопасности. “Если он умирает, как, черт возьми, мы вернемся домой?”
Тувок, отводя взгляд, не смог предложить ответ.
Глава 17
Первый чудовищный взрыв фактически вырвал крик из Кима, это было настолько близко, превращая вертикальный туннель в сплошной шум, который лязгал и ударял по металлической лестнице в каменной стене, пока пыль и осколки скалы не посыпались как снег вокруг них.
Цепляясь за скобу обеими руками, он даже не понял, что потерял свой фонарь, пока Торрес не рявкнула клингонское ругательство, неудачно пытаясь поймать то, что пролетело мимо. Ким вынужден был закрыть глаза против вращающегося луча света, прорезавшего забитый пылью воздух.
“Продвиньтесь…!”
Ким пытался аккуратно открыть глаза, он чувствовал, что ресницы были склеены. Торрес нависал над ним как своего рода адский ангел клингонов, ее большие суставы побелели там, где она сжимала скобу ступеньки под коленями. Он задавался вопросом, упала ли она, пытаясь поймать его навсегда утерянный фонарь, но не мог вспомнить. Ее глаза врезались в него с отчаянием, от которого ему хотелось кричать.
Другой взрыв, казалось, разрушил мир вокруг них.
“Мы должны возвратиться?” спросил Ким. Он пострадал хуже, чем эти перезвоны могли, возможно, причинить ему боль, хуже, чем он когда-либо страдал в своей жизни. Мысль о движении немного дальше, вообще в любом направлении, была более болезненной, чем его разбитое сердце могло выдержать.
Клигонка с нахмуренным лицом и с горечью в глазах, плюнула на поручень и позволила своей ненависти упасть в темноту. “Нет ничего там для нас, флотский”.