рассказанная биологом Ларисой и представляющая собой просто-напросто анекдот
Я вам расскажу анекдот, который мне кажется ключом, раскрывающим психологическую основу всех историй о соблазненных и покинутых. Согласны?
— Давай, Лариса!
— Ну, слушайте.
Лежат двое на травке в лесу. Он ее соблазняет, она осторожничает, но помаленьку поддается.
— Ты меня любишь, Ваня?
— Люблю, люблю!
— А женишься на мне?
— Женюсь, женюсь!
— Не оставишь с ребеночком?
— Не оставлю, не оставлю!
— А шубку купишь?
— Куплю, куплю!
— А в кооператив вступишь?
— Вступлю, вступлю!
— А на курорты будешь возить?
— Буду, буду!
— А зонтик подаришь?
— Уф-ф… А зачем тебе зонтик?
Женщины посмеялись над анекдотом, а несостоявшаяся «фрау» Ольга Зайцева заметила:
— Очень жизненный анекдот!
Бичиха Зина, чья очередь была рассказывать за Ларисой, сказала:
— Это точно, в жизни все так и есть. Я, девки, прямо с этого анекдота могла бы свою байку начать, но уж коли Лариса его первая выдала, так я начну сыздаля…
рассказанная бичихой Зиной, как две капли воды похожая на историю ее собственной первой любви, Из чего можно заключить, что солдатская любовь — дело непрочное и ненадежное. Впрочем, мы имеем в виду только любовь солдата к девушке, но отнюдь не к родине, коммунистической партии или идеалами интернационализма, так что обвинить нас в клевете на Советскую Армию никак нельзя, поскольку измена невесте и измена родине — две большие разницы, как говорят в Одессе
У нас в деревне жила такая Клавка. Ох, и бедовая была девка! За этой Клавкой солдатня наперебой ухаживала, но она себя блюла: чуть что — в морду и тикать. Приданого-то у нее одна целка и была, отец — пропойца, а мать — инвалидка. Вот она за целку свою обоймя руками и держалась. А чтоб не снасильничал кто, она после танцев или кипа не провожалась, шла домой с подружками, за которыми никто не ухаживал. Но, как говорится, чему быть — того не миновать. Приглянулась она старшине — сверхсрочнику, из хохлов, и решил он своего добиться. С подходцем начал: дескать, вот мамаша у меня старенькая на Украине живет, сад и дом хороший имеет, а годы уже не те, помощница нужна… На это Клавка уши развесила, как трико на веревке. Позволила она старшине провожать себя опосля танцев. Но в кустья с ним не шла, стерегалась. Так он ее хитрее заполучил, на мягкой родительской перине. Взял он и посватался. Клавка рада, родители пуще — в сытые места девка едет, на юга. Выложились до крайности, последнюю овцу зарезали, кабанчика продали, в долг набрали деньгами и водкой, а свадьбу справили дочери по-людски. Расписываться старшина предложил дома, на Украине: мол, чего ж в солдатскую книжку штамп ставить, все одно ее сдавать — паспорт крепче будет. Клавка и сама знает, чем эти расписки по солдатским книжкам кончаются: дембиль вышел — ни книжки, ни мужика.