Отличались лютостью медведи — чёрный, гигантский чёрный, сверхмакрогигантский чёрный, достигавшие пяти километров высоты; но ещё лютее их была королевская леопадла. Нескончаемо полз через леса гнииповский удав, длинный и лоснящийся, простиравшийся на сто двадцать километров. Иногда удав вставал на хвост и с высоты озирал всё ГНИИПИ в поисках добычи. Иногда же удав полз крайне заумно, переползая сам себя насквозь и окутывая холодными кольцами великое множество жертв. В дальних просторах и дебрях роились совсем уже непостижимые создания, например, иглокожие, с кожей, усеянной металлическими шипами, и членистоногие, у которых на каждой ноге рос член. Самыми опасными из этих малоизученных особей были инакомыслящие. Давил массивным туловищем прочих зверей автогад, нечто вроде крокодила на колёсах. Полярная лахудра одним взмахом челюстей перекусывала рельс. В городах и портах большую опасность представляли уличные и корабельные коты. В пещерах и болотах жили мрачные чудовища — сперматозавр и шестифаллый трипперопоц. А надо всем этим метались стада попугаев, хрипло ругавшихся и изрыгавших антиправительственную хулу.
Однажды злодейка-мать-природа напустила в воды острова рыбку-гниипку, состоявшую только из пасти. Излюбленную и единственную пищу рыбки составляли гениталии мужчин-гнииповцев. В добывании провианта рыбка проявляла граничащую с гениальностью изобретательность. Род людской подвергся тяжкому испытанию. И неизвестно, чем могла бы кончиться борьба с бичом божьим, если бы неведомый мудрец не спас благословленные земли. Вдохновленная им, однажды поздно вечером толпа молодцов с казачьим гиканьем выкатила на берег Серого Океана бочку с керосином. Ядовитую жижу опрокинули в воду. Затем какой-то отчаянный храбрец сунул в маслянистое пятно зажженную спичку.
…Восемь лет пылал Серый Океан и страшно было в кипящем подводном царстве. На поверхности же острова настал в те поры золотой век. От дармовой — по преступной халатности морского и сельскохозяйственного министерств — ухи рожи гнииповцев раздались, как надутые пузыри, а пояса не сходились на раздобревших крупах. Всюду царило сказочное благоденствие. Тельняшка о четырехстах заплатах выкидывалась вон. Сапоги шестого срока считались негодными к носке и шли в пищу. Но тут-то и проявилось неистощимое коварство гнииповской окружающей среды.
Рано утром из зарослей чугунного дерева по высокому левому берегу Кровянки вышел тетрабаран. Восемь пар рогов венчали голову диковинного зверя. На боках его отливала густая курчавая шерсть. Было тихо, как бывает только перед очень большим злодейством, вроде указа о расхищении социалистической собственности. В синее небо над могучей рекой неторопливо, как хорошо откормленная многолапая вша, вползало сверкающее солнце…