Впрочем, паритет сил был лишь кажущимся. Из раны на левой руке герцога продолжала течь кровь, и рано или поздно ему пришлось бы замедлить темп боя из-за кровопотери.
Так и случилось. Постепенно удары Крайона становились все более и более редкими, и Олегу, наконец-то, удалось извлечь булаву из держателя. Теперь уже он, прикрываясь щитом от редких, но все еще сильных ударов герцога, начал наступление, стремясь сократить дистанцию, дабы получить возможность применения своего увесистого, покрытого тупыми железными шипами «аргумента».
Здесь и проявилось все преимущество коня Олега. Аргамак Крайона, как оказалось, сильно уступал жеребцу Олега в гибкости и увертливости и вынужденный отпрыгивать, пятиться и отступать, никак не мог совершать это с той же легкостью и изяществом, что совсем недавно демонстрировал Ворон.
Нет, он, конечно, был хорош. Очень хорош. То, что творил аргамак, изо всех сил помогающий своему хозяину, не мог бы повторить ни один, самый выученный и тренированный конь. Просто… Ворон все равно был лучше. И это давало Олегу немалое преимущество в бою.
— Кто ты? — впервые за время боя прервал молчание керр. — Ты тоже из наших? Человек бы не смог мне противостоять. И откуда у тебя этот конь?
— Я не хочу об этом говорить, — качнул головой Олег. — Сдавайся, ты ранен и потерял щит. Тебе не победить.
— А я все же постараюсь! — сквозь зубы выдохнул Крайон, обрушивая на щит Олега очередной удар. — Слишком уж ставка велика!
Удары вновь посыпались градом.
Однако, постепенно Олегу все же удалось сократить дистанцию боя, до расстояния, на котором он смог пустить в ход свою булаву, и теперь уже Крайону пришлось уйти в глухую оборону. От первых двух ударов керр уклонился. Удивительно, но этот весьма массивный человек, мог двигаться с грацией кошки. Третий удар он отвел скользящим блоком меча, тут же контратаковав в голову. Олег успел пригнуться, и клинок лишь скользнул по шлему, не нанеся вреда. При этом выпаде Крайон раскрылся, чем и воспользовался Олег, опустив тяжелую булаву на широкое, бронированное плечо герцога Полейского.
Затрещал, вминаясь, панцирь. Непроизвольно дернувшись от боли, Крайон пропустил второй, скользящий удар, пришедшийся на уже раненую руку. После третьего удара, оставившего приличных размеров вмятину на его шлеме, Крайон покачнулся в седле и, медленно завалившись набок, упал на изрытую копытами землю турнирного поля.
Спрыгнув с коня, Олег оглянулся в сторону судейских трибун. Крайон Полейский лежал без движения, не подавая признаков жизни, и герольд уже должен был объявлять о его победе. Однако трибуна безмолвствовала. Пожав плечами, Олег вытащил мизерикордию