Так-так, а ситуация-то, пожалуй, серьезнее, чем я предполагала… Пожалуй, стоит порасспросить, кто это их убить собирается. Я-то было подумала, что это невинный Светочкин треп.
– Сначала ответьте мне, кого из вас хотят убить? Или – обеих?
– Ее.
– Меня.
Светка и Людочка ответили на мой вопрос одновременно, переглянулись и друг другу улыбнулись.
Это меня разозлило.
– Может быть, кто-то один будет отвечать на вопросы? Иначе я ничего не пойму.
Светка виновато опустила глаза. Смутилась, кокетка чертова.
– Когда вас пытались убить? – строго спросила я Людочку.
– Последний раз – вчера.
– А что… – несколько растерялась я, – была и до этого попытка?
– Понимаете, дело в том, что за последние две недели, ну, или чуть больше, я несколько раз попадала в ситуации, которые…
– Что – которые?
– Ну, в которых я свободно могла расстаться с жизнью. То есть убить меня могли…
– А можно полюбопытствовать, сколько это – несколько раз?
– Да, конечно, – разрешила мне полюбопытствовать Людочка. – Раз, пожалуй, семь. Или даже восемь. Или даже больше…
Тут я поняла, что поездка в Тарасов для меня неизбежна.
– Ладно, я еду с вами, – сказала я Светке. – На, держи.
И сунула ей свой улов. Пусть подержит. А потом еще и по городу потаскает.
И пошла переодеваться.
– Подождите, – остановила меня Людочка. – Я хотела бы сразу решить один вопрос… Я знаю, что вы берете в день по двести долларов. Я заплачу.
«Ну уж нет. Этот номер у нее не пройдет, – подумала я. – Ситуацией буду руководить я, а не она. Это мое условие. Не хотите – не надо. Обращайтесь в милицию. Я вашим делом заниматься не буду».
– С подруг моих подруг, – я специально для Светки отчетливо выделила множественное число: «моих подруг» – и решительно отрезала, но теперь уже специально для Людочки, – я денег не беру. Оплатите накладные расходы. Если они будут.
И теперь уже совершенно беспрепятственно пошла переодеваться.
Вот так и получилось, что я ехала на каком-то стареньком «жигуленке» в Тарасов, злорадно глядя на мыкающуюся с моим засохшим на солнце уловом Светку и имея впереди безрадостную перспективу весь остаток июня провести в раскаленном на солнце жарком и душном городе, выпутывая незнакомую мне Людочку из какой-то странной истории.
А история была действительно странная, в чем я все больше убеждалась, слушая не очень связный рассказ самой Людочки о свалившихся на нее в последнее время злоключениях. Правда, главная моя забота в это время была – пережить убийственный контраст между волжской прохладой и городской жарой. Остальное плавно скользило по поверхности сознания, делая робкие попытки проникнуть в него, но, потыкавшись в его ватную размягченность, сползало в объемистый резервуар моей памяти. Память у меня – как швейцарский банк: сохранность гарантируется.