— Да, «Транс-Америка», рейс два, мы хорошо вас поняли. — Голос главного диспетчера звучал всё так же невозмутимо, но уже не столь холодно-официально. — Вашу радиограмму сейчас же передаём международному Линкольна.
— Отлично. — Димирест сделал паузу и снова нажал кнопку микрофона. — У меня ещё одно сообщение. Мелу Бейкерсфелду, управляющему аэропортом имени Линкольна, лично. Передайте ему предыдущую радиограмму, а затем добавьте следующее: «Моему шурину персонально. Это по твоей милости, сукин ты сын, заварилась вся эта каша. Ты не хотел слушать, когда я говорил: к дьяволу страховки в аэропорту! Теперь я от лица всех находящихся в этом самолёте требую, чтобы ты пошевелил своей поросячьей задницей и очистил для нас три-ноль».
— «Транс-Америка», рейс два, мы записали вашу радиограмму. — Голос главного диспетчера звучал неуверенно. — Вы настаиваете на том, чтобы мы употребили именно эти выражения, капитан?
— Чикагский центр! — рявкнул Димирест. — Извольте употребить именно эти выражения, чёрт подери! Я требую, чтобы вы передали эту радиограмму немедленно, громко и абсолютно точно.
Ведя машину на большой скорости, Мел Бейкерсфелд слышал по радио, как в аэропорту вызывают со стоянок санитарные автомобили и направляют их к месту возможного приземления рейса два.
— Говорит наземный диспетчер, вызываю город двадцать пять.
Это был кодовый номер аэропортовской пожарной команды.
— Город двадцать пять на выезде слушает. Продолжайте.
— Передачу продолжаю. ЧП второй категории ожидается примерно через тридцать пять минут. Упомянутая машина повреждена, будет садиться на полосу три-ноль, если её освободят. В противном случае самолёт посадят на полосу два-пять.
Диспетчеры аэропорта в своих переговорах по радио старались по возможности умалчивать о том, какой именно самолёт терпит аварию. Выражение «упомянутая машина» служило именно этой цели. Авиакомпании были чрезвычайно щепетильны в этих вопросах, считая, что чем реже их будут упоминать в связи с несчастными случаями, тем лучше. Тем не менее Мел не сомневался, что всё случившееся сегодня ночью получит самую широкую огласку — вероятнее всего, и за рубежом.
— Говорит город двадцать пять. Вызываю наземного диспетчера. Просит ли пилот дать пену на посадочную полосу?
— Пены не требуется. Повторяю: пены не требуется.
Если пилот не требовал пены, значит, шасси не было повреждено и сажать самолёт на брюхо не понадобится.
Мел знал, что сейчас уже все машины аварийной колонны — автопомпы, спасательные и пожарные машины, машины «скорой помощи» — приведены в действие и следуют за машиной брандмайора, у которого есть индивидуальная радиосвязь с каждой из них. При ЧП задержек не бывает. Все руководствуются одним правилом: лучше раньше, чем позже. Аварийная колонна остановится сейчас между двумя взлётно-посадочными полосами и затем двинется туда, куда будет надо. Делалось это не по наитию. Передвижение каждой машины было заранее предусмотрено и зафиксировано в подробном плане на случай аварийных ситуаций. Голоса в радиотелефоне умолкли. Мел включил свой микрофон.