Он тоже пребывает в эпохе души рассудочной (или души характера). Он апеллирует к конкретной индивидуальности человека — к тому, что сможет вполне выявиться только в нашей пятой культурной эпохе. Он имеет своей задачей воспринять, еще в абстрактной форме, эпоху души сознательной во время эпохи души рассудочной (или души характера). Будда сохраняет предшествующее. Поэтому то, что он возвещает, является как согревающий, озаряющий свет. Сократ воспринимает то, что еще является будущим, что составляет особенность эпохи души сознательной. Поэтому он выглядит в своем времени трезвым, рассудочным, сухим.
Так сталкиваются в четвертой культурной эпохе третья, четвертая и пятая эпохи. Третью хранит Будда, пятая предвещается Сократом. Запад и Восток служат тому, чтобы воспринять эти два различия: Восток — чтобы сохранить величие прошедшего времени; Запад занимается тем, чтобы в более раннее время предвосхитить то, что должно выявиться позже.
Пройден большой путь от древних времен человеческого развития, когда Будда выступал как Бодхисаттва, до того времени, когда он поднялся до «Будды». Этот большой поступательный путь во времени нашел свое завершение с Буддой, и тем самым он действительно пришел к концу: Будда пережил свое последнее земное воплощение и больше не сходит на Землю. Эта великая эпоха, которая тогда пришла к концу, принесла с собой из древнейших времен то, что было культурой души ощущающей третьей послеатлантической культурной эпохи и дала ей снова воссиять. Почитайте речи Будды с этой точки зрения — тогда вы получите правильное содержание его настроения, и тогда наступление эпохи души рассудочной (или души характера) обретет, пожалуй, еще большую ценность. Тогда вы обратитесь к речам Будды и скажете: «В них все так непосредственно говорит человеческому чувству, но за этим непосредственным есть нечто такое, что превышает это чувство и принадлежит высшим мирам. Отсюда то странное для обычных рассудочных людей, отталкивающее их ритмическое движение в повторениях, частых в речах Будды, которые мы только тогда начинаем понимать, если из физического переходим в эфирное, являющееся первым сверхчувственным за чувственным. Кто понимает, сколь многое действует в эфирном теле, которое находится за физическим, тот также понимает, почему многое в речах Будды снова и снова повторяется. Эту особенность построения речей Будды нельзя отбрасывать, выкидывая из них повторения. Абстрактно мыслящие люди это сделали; они думали, что делают что-то хорошее, если берут только содержание, а повторений избегают. Но дело в том, что надо оставить все так, как дал Будда.