— Но заинтересован ли в этом сам Эскил? Он уделяет внимание обеим, но непонятно, кому именно отдает предпочтение.
— Его выбор ограничен либо богатством, либо красотой, как остроумно заметила сама Роуз. Думаю, в конце концов он остановится на богатстве.
— Роуз, безусловно, права, но только если Эскил действительно считает ее красивой. Лично мне она кажется вполне заурядной женщиной.
Бартоломью удивило столь странное суждение монаха.
— Правда? Ей бы это очень не понравилось. Она и так делает все возможное и невозможное, чтобы выглядеть как можно привлекательнее.
— Зря теряет время, — буркнул Майкл. — У нее нет для этого никаких оснований. Она слишком смуглая, да и фигура какая-то странная.
Бартоломью улегся поудобнее и уставился на монаха.
— Если честно, я даже подумал, что она беременна.
— Правда? — оживился Майкл. — Полагаю, ты имеешь громадный опыт, чтобы легко распознавать подобные вещи. Интересно, мог ли Лимбери быть отцом ребенка? Если да, то она, конечно же, предпочла бы видеть его живым и невредимым. Иначе кто будет платить за содержание незаконнорожденного?
— Но только в том случае, если он согласился бы признать его. А он мог отвергнуть как ребенка, так и ее саму. Это очень хороший мотив для убийства. Возможно, придется поставить Роуз перед Джоан в списке подозреваемых, тем более что в лесу она так откровенно хвасталась своим умением владеть оружием. И это было отнюдь не пустое бахвальство, поскольку именно она пристрелила оленя, которого не смогли догнать мужчины.
— Приоресса упомянула о недавнем охлаждении отношений между Роуз и Лимбери, — задумчиво произнес Майкл. — Интересно, почему? Неужели Роуз отказала простому деревенскому лорду только из-за того, что положила глаз на его красивого друга?
— Доул тоже не скрывает своего восхищения этой женщиной, хотя, конечно, вряд ли надеется на успех рядом с Эскилом.
— Я уже говорил тебе, что Роуз слишком смуглая для настоящей красавицы, поэтому не может рассчитывать на внимание со стороны Эскила. Боже мой, Мэтт, не могу поверить, что ты спровоцировал меня на обсуждение женских достоинств! Я же монах, в конце концов, и не должен позволять себе таких вольностей!
— А что скажешь насчет Полин?
— Она слишком стара, чтобы вызывать у меня хоть какой-то интерес.
— Нет, я имею в виду ее возможную причастность к убийству Лимбери, — нетерпеливо перебил Бартоломью.
— Если б это была Полин, то мы сейчас слушали бы ее вздохи по запачканному кровью платью и слишком тяжелому для ее возраста мечу. Она всегда чем-то недовольна и постоянно ворчит, обвиняя всех в своих несчастьях. Да и зачем ей желать смерти Лимбери?