В этот момент позади послышался шум, а затем кто-то прикоснулся к моему колену. К счастью, я был готов к этому и не упал в обморок от неожиданности. Грант стоял, упираясь в пол своими длинными передними лапами, и смотрел на меня в странном ожидании. Я заметил, что Эндрю внимательно следит за нами. А Грант, убедившись в моем внимании, стал неистово подпрыгивать, размахивая лапами и издавать непонятные звуки.
Что он хотел сообщить мне? Я стоял перед камином, уже остывшим к этому времени. Возможно, животное разгневалось из-за того, что я невольно занял его любимое место. Но это было не так. Он пытался мне что-то сказать. Я оглянулся и увидел над камином большую букву «Х». А с обеих сторон от нее два гобелена. Боже мой! Я понял, в чем тут дело. Вернее, решил, что понял. На одном из гобеленов была изображена Юдифь с отсеченной головой Олоферна. Весьма кровавая история: прекрасная вдова с помощью хитроумной уловки пробралась в лагерь одного из военачальников вавилонского царя Навуходоносора, застала его врасплох и отрезала голову. На гобелене одной рукой эта женщина держит за волосы отрезанную голову, а другой поднимает меч, окропленный свежей кровью. На голове Юдифи шапочка такого же кроваво-красного цвета. Именно на это изображение и указывал мне Грант. Значит, кто-то убил его хозяина примерно так, как изображено на старом гобелене. Конечно, Элиасу не отрубили голову, а ударили по ней клинком. Беда заключалась в том, что Грант не мог сообщить мне больше, чем я уже знал. И все же не верьте тем, кто считает обезьян глупыми или совершенно бесчувственными существами.
И вдруг меня осенила еще одна идея. Что, если…
Дверь неожиданно отворилась, и в комнату вошла Марта Хэскилл. На этот раз она открыто посмотрела мне прямо в глаза.
— Все в порядке, Николас.
— В порядке? Что именно?
— Вас видели.
Она жестом отпустила стоявшего у двери Эндрю, и тот, глупо ухмыльнувшись, выскользнул из комнаты.
— До того как вас увидели над телом моего дяди… — Она судорожно сглотнула, но снова взяла себя в руки. — Люди видели, как вы выходили из дома.
— Ничего не понимаю.
Она быстро объяснила суть дела. Мне крупно повезло, что в тот момент, когда я решился осмотреть тело лежавшего на снегу человека, сын привратника Дэйви Парсонс, тот самый мальчик с ушами в форме кувшинов, выглянул из небольшого окошка во двор. Он видел, как я поднял меч, а потом бросил его в снег, когда на пороге появились люди. После этого Дэйви направился не к отцу, который снова отвесил бы ему подзатыльник или пнул под зад, а к сестре на кухню, а та тут же сообщила об этом своей госпоже. Сейчас я мог лишь предположить, что парень оказал мне услугу в благодарность за то, что я не позволил отцу наказать его вчера вечером. Или же поступил совершенно бескорыстно, обладая врожденным чувством справедливости. Как бы то ни было, но его показания в конце концов дошли до Марты, а она передала их Катберту Хэскиллу и другим кузенам. В конечном итоге это позволило снять с меня подозрения в убийстве. При этом Дэйви особо подчеркнул, что я заплакал над телом мертвого Элиаса Хэскилла. Он божился, что видел слезы на моих щеках. Возможно, просто не выносил слез. Я действительно вытирал глаза, увлажнившиеся от холодного зимнего ветра, но сейчас позволил себе предположить, что это могло произойти из-за жалости к несчастному старику Элиасу.