— Я боюсь.
— Тогда я сам его сниму.
И он сорвал с ее головы вдовий чепец и бросил его на пол.
Катарина взглянула на Томаса и громко рассмеялась. Когда она заговорила, в ее голосе послышались прежние истерические нотки.
— Вот и пришел конец... конец моим страхам. О, Томас, если бы ты знал, как я боялась. Всякий раз, когда я слышала за дверью шаги, я думала, что это пришли за мной.
— Милая моя Кейт, дорогая моя Кейт, теперь тебя никто не тронет, ибо твой Томас будет защищать тебя... до конца наших дней.
— Это замечательно, мой милый. Мне кажется, я умру от счастья.
— Умрешь?! Ну уж нет! Забудь о смерти, Кейт. Мы скоро поженимся... на этой неделе.
— А теперь давай поговорим серьезно.
— Я никогда еще не был таким серьезным. Отсрочки я не потерплю.
Он поднял ее на руки, а она, смеясь, умоляла поставить ее на место.
— Если нас увидят, то я не знаю, что о нас скажут или что нам сделают.
Но Томас не хотел отпускать ее. Он уселся на табурет и прижал ее к себе.
— Никто нам ничего не сделает, Кейт. Не посмеет сделать.
Ему очень хотелось расписать ей все преимущества их брака, объяснить, что они будут вить из юного короля веревки, но он понимал, что в такую минуту лучше говорить о любви, и ни о чем другом. Как государственный муж он часто совершал необдуманные поступки, но богатый опыт сделал его превосходным любовником; кроме того, о любви, которая связывала их, было очень приятно говорить.
— Я ужасно нетерпелив, Кейт.
— Когда дело касается тебя, то я тоже ужасно нетерпелива. Но, Томас, я еще не готова к новому замужеству. Мне до сих пор снятся кошмары.
— Когда я буду рядом с тобой, ты сразу о них забудешь.
— Мне снится...
— Забудь об этом. Давай лучше поговорим о других вещах... о том, когда мы поженимся.
— Мы сможем пожениться не раньше мая.
— Мая! Ждать целых три месяца!
— Но раньше никак нельзя.
— Почему нельзя, если я того хочу?
— Мой дорогой...
Но Томас заткнул ей рот поцелуем, лихорадочно обдумывая сложившееся положение.
— Тогда поженимся тайно, — прошептал он ей. на ухо.
У Катарины перехватило дыхание.
— Нет. Нет. Это очень опасно.
— Ну хорошо, пусть будет май. В мае мы обвенчаемся, — продолжал Томас. — Но я буду приходить к тебе. Я буду приходить ночью.
— Нет, Томас. Но он настаивал:
— Не нет, а да.
— Ты будешь приезжать в Челси ночью? Нет, Томас, я тебе запрещаю.
— Но когда я обнимаю тебя, я запрещаю тебе говорить мне «нет»!
— Ты поедешь по полям... по Кровавому мосту?
— Почему бы и нет?
— Ночью! Это страшно опасно.
— Значит, ты думаешь, что я не смогу постоять за себя?
— Я знаю, что ты самый храбрый, самый сильный...