— Позволит ли мне ваше величество сесть?
— Разумеется, — ответил король, схватив ее стул и пододвигая его поближе. — Забудьте о церемониях, леди Латимер, мы хотим поговорить с вами.
— Постараюсь, ваше величество.
— Я понимаю ваши чувства и аплодирую им. Я ценю скромность в женщинах.
Он сидел очень близко и обратил внимание на ее прекрасную кожу — свидетельство цветущего здоровья. Король решил, что никто не даст ей ее тридцати лет.
«Как хороша эта женщина! — подумал он. — Мне нравится ее несокрушимое спокойствие. Мне нравится уважение, которое она демонстрирует своему королю. Это не легкомысленная девчонка. Она не похожа ни на Анну Болейн, ни на Екатерину Ховард. Может быть, она не так красива, как они, но она добрая и скромная женщина. Именно таких женщин я и хотел бы видеть при своем дворе».
— Поверьте мне, леди Латимер, — произнес король, — мое доброе отношение к вам не знает границ.
— Ваше величество так милостивы ко мне.
— Я всегда милостив к тем, кто радует нас. А теперь, Сюррей, послушаем стихи, о которых так много говорят.
Сюррей с небрежной грацией вышел вперед. Его наряд был продуман до мелочей и великолепием мало отличался от королевского. Его голубой бархатный берет сверкал золотом, а камзол был расшит белыми и голубыми лентами, синие чулки по цвету гармонировали с беретом и камзолом, весь он сиял алмазами и сапфирами. Молодой поэт держал себя с поистине королевским величием; поговаривали, будто бы Сюррей хвалился, что его семья имеет больше прав на престол Англии, чем Тюдоры.
«Если бы только можно было доказать, что Сюррей и вправду говорил это, — подумал король, — эта красивая голова тут же рассталась бы со своими плечами».
— Это небольшое стихотворение, — объявил молодой придворный, — о том, как стать счастливым. Оно понравится вашему величеству.
— Ну что ж, послушаем мудрые советы. Я горю желанием узнать, как обрести счастье в жизни. — Генрих поймал взгляд Катарины и заговорщически улыбнулся ей, отчего она вся задрожала. — Но мне кажется, милорд граф, что вы слишком молоды, чтобы знать это.
Гардинер, сидевший рядом с королем, заметил:
— Молодые, ваше величество, всегда считают себя умнее других. Когда же становятся старше, они уже не так уверены в этом.
Генрих переменил положение ног, застонав и сморщившись от боли.
— Ну, начинайте же, — нетерпеливо произнес он, — прослушаем стихи и покончим с этим.
Сюррей стоял в элегантной позе, держа в одной руке свиток и небрежно положив другую на сверкавший драгоценными камнями камзол.
«Наглый молодой дурак!» — подумал король; он ненавидел его в эту минуту только лишь за то, что Сюррей был одним из самых красивых мужчин при дворе.