Развитию прессы способствовал и все ускоряющийся темп жизни, который порождал потребность в ежедневных сведениях о политической, экономической и других сферах общественной деятельности. С ростом городов и грамотности их населения расширялся контингент читателей газет за счет мелких служащих, купцов, ремесленников, прислуги.
Так, уже в начале 60-х годов москвичи наблюдали возросший интерес к газетному материалу: «Число читателей увеличилось до такой степени, что не только в библиотеках, но буквально на каждом шагу вы встречаетесь с какой-нибудь газетой. Всякий лавочник и приказчик, пользуясь минутой досуга, хватается за газету. В мясных лавках и даже на улицах постоянно встречаются их листы, где-нибудь на скамейке присядет с газетным листом какой-нибудь грамотей, и вокруг собирается группа слушателей».[439]
Преимущественное распространение газетной информации оттеснило на второй план толстый журнал, рассчитанный на неторопливое чтение досужего любознательного читателя.
Тем не менее, во второй половине XIX века, с 1860 по 1900 год тираж толстых журналов вырос с 30 до 90 тысяч экземпляров. Число газет увеличивалось с каждым годом: если в 1860 году в России выходило 15 общеполитических газет, то в 1865 году — уже 28, в 1870–36, в 1881–83, а в 1895–9313. Общий тираж литературных газет вырос во второй половине XIX века с 65 до 900 тыс. экз. По мере роста периодической печати и особенно газет происходила их дифференциация: по идеологической (политической) направленности, по месту издания (столичные или провинциальные) и по характеру адресата — на какую социальную группу ориентировалось издание.
Общественная тяга к печатному слову и либеральное движение побудили правительство приступить к пересмотру цензурного устава. В 1862 году было упразднено Главное цензурное управление, и функции его переданы одному из ведомств министерства внутренних дел, преобразованному в Главное управление по делам печати. В 1865 году был издан новый цензурный устав, по которому от предварительной цензуры освобождалась столичная периодическая печать.
По этому поводу Некрасов иронически писал:
Отказавшись от милой цензуры,
Погубил я досуги свои,
Сам читаю теперь корректуры
И мараю чужие статьи…
Для провинциальной печати сохранялось прежнее положение. Продолжали также функционировать духовная, театральная и иностранная цензуры.
Министр внутренних дел был наделен правом делать редакторам «предупреждения» за несоответствующее правительственным установкам направление статей. После троекратного предупреждения издание прекращали на 6 месяцев или закрывали совсем.