— Нет, нет, до гор еще далеко. Господи, они ведь ждут нас. Мне нужно выйти из носилок. А как я могу появиться в таком виде?!
«Наверняка это что-то, связанное с его губернаторскими обязанностями, — решила про себя Сафия. — Мы ведь еще даже не успели отъехать от города. Впрочем, вряд ли это что-то важное», — подумала она. Иначе он наверняка бы ей сказал.
— Мне хотелось сначала кое-что тебе показать, — продолжал Мурад.
— Где? Здесь?
— Мне кажется, здесь. Иначе мои носильщики не остановились бы. Хоть ты и жалуешься на них, но я ими доволен.
«Наматывать на голову тюрбан — все равно что заплетать косу», — мелькнуло у нее в голове. Осторожным движением сунув так и не понадобившийся пессарий в коробочку, а ту — в складки под сиденье — тем более что овечий жир растаял и толку от него уже не было никакого, — она принялась помогать Мураду приводить в порядок злосчастный тюрбан.
Воспользовавшись тем, что одна его рука на мгновение освободилась, Мурад слегка раздвинул складки ткани, которой были занавешены окна.
— Да, мы на месте, — беззвучно выдохнул он.
Не ответив, Сафия помогла своему принцу подоткнуть краешек муслиновой ткани так, чтобы он не высовывался наружу. Потом рука ее как бы случайно опустилась вниз, лениво скользнула по его шее, туда, где густые волосы, покрывавшие тело Мурада, становясь еще гуще, переходили в бороду. Острым коготком Сафия, как кошка, игриво царапнула его кожу. Она все еще не оставляла надежды, что он передумает и снова займется с ней любовью. Заставив себя не думать об этом, Сафия торопливо прикрепила спереди сверкавший бриллиантами эгрет с тремя великолепными страусовыми перьями, кое-как заколов ими расползавшиеся складки муслина. Наконец с тюрбаном было покончено. Она помогла принцу выйти из носилок и собралась терпеливо ждать, когда он вернется, от души надеясь, что это случится скоро, потому что духота внутри паланкина стала уже нестерпимой.
— Поскорее, Сафия, — прошипел он.
Тюрбан угрожающе качнулся на его голове. Второпях они вдвоем соорудили нечто вроде огромного, слегка кривоватого шара, сильно смахивающего на тающее мороженое, и сейчас это нелепое сооружение грозило в любой момент свалиться с его головы, снова превратившись в груду муслиновой ткани. Перья уныло свесились куда-то вбок. Сафие стоило невероятного усилия воли, чтобы не рассмеяться.
— Я подумала, что лучше мне остаться и подождать тебя тут. Чтобы не сердить твою мать еще больше. Это порадует ее.
— Нет, — заупрямился Мурад. — Я хотел порадовать тебя. Мне хотелось, чтобы ты тоже увидела это.