Щупальца спрута

Дэвис сидел с незажженной сигарой в руке и внимательно слушал Гоулена. Речь шла о будущей партнерше Дэвиса.

Временами на его крупном лице с выступающим подбородком появлялась едва заметная улыбка. Тогда его глубокие глаза блестели в сумраке затемненной комнаты, как два светлячка. От этого в его лице появлялось что — то хищническое.

Трудно сказать, что побудило шефа разведывательного управления дать Дэвису кличку «Тигр»: внешний ли вид или изворотливость и хитрость, которые тот сочетал ее звериной свирепостью в достижении намеченной цели.

Но сейчас в острых глазах Дэвиса, в наклоне головы, во всей фигуре сквозило беспокойство.

Беспокойство не покидало его с той самой минуты, как стало известно, что он, Дэвис, должен подчиняться. Гоулену. Мало того. Раньше Дэвис работал один, полностью рассчитывая на собственные силы. Теперь же предстояло согласовывать свои действия с какой — то малоизвестной ему женщиной.

Кто она? Кое — что Дэвис слыхал, по ему и в голову не приходило, что с ней придется работать. По словам этого дутого франта Гоулена, она прекрасно знает свое дело. Так ли это? Можно ли довериться ей?

Дэвис наконец раскурил сигару.

— Насколько я вас понял, — заговорил он, — отец этой особы был белоэмигрантом? Пусть не покажется вам этот вопрос отвлеченным. Вы сами понимаете, что о человеке, с которым придется идти на такое дело, я должен знать все.

— Разумеется. Это ваше право.

Гоулен встал, прошелся по комнате и остановился у окна. В безукоризненно сшитом коричневом костюме, гармонировавшем с зачесанными на косой пробор каштановыми волосами, он выглядел моложе своих лет. Этому впечатлению способствовала и его подвижность.

Гоулен налил себе немного виски и снова удобно расположился в кресле. Встретившись с выжидающим взглядом Дэвиса, повторил:

— Разумеется…

Он немного помолчал, как будто припоминая что — то.

— Видите ли, ее отец появился здесь еще в 1922 году и тогда же был завербован. Вначале, правда, он не привлек к себе особого внимания. В то время белоэмигрантов здесь было хоть пруд пруди. Большинство из них влачило жалкое существование безликих исполнителей чужой воли. Появление молодого офицера с казачьими усами по фамилии Белгородов ни на кого впечатления не произвело. Однако так было только на первых порах. Вскоре Белгородов заметно выделился среди других…

— Чем именно?

— Прежде всего, своей исступленной ненавистью к Советской России, — медленно выговаривая слова, произнес Гоулен. — Ко всему, что было связано с ее новым строем.