Неужели развязка будет длительной? Неужели Гитлеру дадут сделать с Европой то, что он сделал с Черниговщиной или Орловщиной? Неужели фашистам позволят заминировать Париж и Брюссель, сжечь деревни Бургундии и Моравии? Вот уже три недели, как я вижу одно: руины и пепел. Моя шинель пропиталась запахом гари, сердце переполнилось горем Украины.
Эти чувства ведут вперед бойцов. Разве не чудесна эпопея танкистов на западном берегу Днепра? Они переправились ночью. Они прошли в тыл врага. Они дошли до дачных мест Киева. Они разгромили немецкие обозы. Они позволили пехоте расширить плацдарм. Эти танкисты год тому назад сражались у Волги. Они видели всю меру народного горя. Что их может остановить? Я не хочу, чтобы наши друзья подумали, будто мы легко наступаем и празднично воюем: бесконечно труден путь Красной Армии. Он стоит многих жертв. За свободу Киева отдают свою жизнь и сибиряки, и узбеки, и москвичи. Неужели их подвиги не вдохновят мир?
27 октября 1943 года
(Новое братство)
В Козельске я встретил чеха. Украинские партизаны с гордостью говорили: «Это наш Антон». До войны Антон Кутиль был мирным портным. Немцы его мобилизовали, отправили на Украину. Солдат танковой дивизии, он должен был сражаться за Германию. Но Антон Кутиль ушел к партизанам. Он дрался за освобождение Украины. Он мне сказал: «Не может быть чех против России». В этих словах глубокий исторический смысл. Есть союзы, которые рождаются не в кабинетах дипломатов, но в недрах народной души.
В украинском селе крестьянка показала мне письмо от своей дочери, восемнадцатилетней Нади. Это письмо пришло с оказией. Ранней весной Надю угнали на запад. Она пишет:
«Живу я в чужой стране, вдали от родных, в проклятой Германии, в городе Шторкове близ Берлина. Живем мы в бараке из фанеры. Едим очистки из-под вареной картошки… Немки нам не верят, что нас так содержат. Никак проклятые не сознают, каково нашему брату. Ну ничего, придет время, когда над нашими воротами взойдет солнце… Я желаю, чтобы им пришлось, как нам, тогда поверят, особенно молодые не сознают, да хотя они все одним миром мазаны…
В четырех километрах от нас живут наши пленные — 14 человек. Они рассказывают, что взяли их в начале войны под Смоленском. Послали в Германию в лагерь, били, измывались, морили голодом. Этот лагерь находится в 75 километрах от Шторкова, из 12 тысяч человек осталось в живых всего 2 тысячи. Этих 14 оттуда забрали на работу в поле. В воскресенье их никуда не пускают. Пройдешь мимо и слышишь, как поют: «Долго в цепях нас держали» — до слез пробирает…