Заместитель политрука несколько месяцев спустя станет младшим политруком. Он будет комиссаром роты. Часть политруков прошла трехмесячные курсы, другим боевой опыт заменил лекции. Конечно, командир батальона разбирается лучше в чисто военных проблемах, нежели комиссар батальона, но и комиссар — военный человек, он может свободно командовать ротой, а в случае необходимости заменить командира батальона. Комиссар полка может командовать батальоном.
Редко увидишь комиссара на командном пункте. Обычно он ведет в бой самую слабую единицу — роту или батальон. Этим объясняются большие потери среди комиссаров, — комиссары не только говорят о военной доблести, они ее показывают на своем примере. Обычно в части имя комиссара — символ отваги.
В одной из танковых бригад я встретился с комиссаром батальона Медянцевым. Он много мне рассказывал о храбрости бойцов своего батальона. О себе он молчал. Но бойцы мне рассказали, как комиссар недавно спас один танк: «Подъем был. Танк соскользнул с дороги. Здесь левая гусеница свалилась. Машина и застряла. А положение было скверное. Немцы стреляют по танку: у них два орудия там были. А кругом немецкие автоматчики. Комиссар тут как тут. Говорит: «Надо гусеницу нацепить и вытащить машину». Сам с нами работал, прямо под пулями. А полчаса спустя танк уже был в бою…»
Конечно, не дело комиссара дублировать командира. Но я уже говорил, что комиссары — люди с военным образованием, многие из них обладают и военными талантами. Встретился я с комиссаром танковой роты Будниковым. Было это в январе. Наши части наступали. Предстояло овладеть сильным узлом сопротивления. К селу вела одна дорога, и она была сильно укреплена противником. Комиссар предложил идти в обход по снегу, проверил местность, доказал осуществимость маневра. И маневр действительно удался. Наши потери были ничтожны, а немцы оставили две роты убитыми и пленными.
Сущность работы комиссара — это ее конкретность. Перед лицом смерти неуместны абстрактные разговоры или сухие доклады. Вот шли в январе бои за Можайск. Полковой комиссар при мне беседовал с бойцами. Он рассказывал им о славном прошлом Можайска. Он говорил о том, как в Можайске немцы мучают русских людей. Когда наши бойцы вошли в Можайск, они уже знали, что увидят на одной из площадей виселицу…
Человечность института комиссаров связана с человечностью нашей армии. Когда я разговариваю с немецкими пленными, я вижу перед собой не людей, а усовершенствованные автоматы. Они отучены от мысли, стерилизованы от чувств. Они еще повинуются своим командирам — это автоматизм поступков. Но стоит одному из них задуматься, и он погиб для германской армии: он готов сдаться в плен или дезертировать. Взвешивая накануне майских боев шансы сторон, нужно помнить, что никакое вооружение не может заменить душу армии.