Я получил недавно замечательное письмо от одной женщины из Саратова. Фамилия ее Хитрова. Она — домашняя хозяйка. Теперь она работает четыре часа в день на дорожном строительстве. Она пишет: «Иногда слышишь, что теперь война, может быть, скоро всем конец, а поэтому не стоит ничего делать хорошо. По-моему, наоборот. Раз война — надо все делать еще лучше. А если раньше смерти умрешь, то и до победы не доживешь… В начале войны я смутилась. Услышу дурную сводку с утра, и все из рук валится. А теперь я окрепла душой. Услышу сводку, что наших потеснили, и говорю себе: а я назло немцам буду вдвое больше работать. Вот красноармейские штаны постираю, поштопаю. Не хочу умирать раньше смерти. Если где-нибудь рядом немецкий шпион, пусть он видит, что мы морально крепки, несмотря ни на что…» Разве эта женщина, стирающая солдатские штаны и работающая на дороге, не героиня из классической трагедии?
Нет нужды говорить о том, как мы ненавидим фашистов. Я читал недавно телеграмму из Лондона о том, что немцы в одном из лагерей для военнопленных англичан «наконец-то устроили души». Я радуюсь за наших союзников. Но мне хочется сказать французам, что передо мной приказ командующего 44-м немецким корпусом, в котором немецкий генерал советует своим солдатам вести себя на Кавказе «иначе, чем на Дону» — не насиловать женщин, так как «у мусульман строгие порядки». Честь русских женщин для этих подлецов не преграда…
Что добавить? Что русские пленные вместо душей получают плетку, что им вырезывают звезды на спине, что их заставляют руками чистить немецкие уборные? Французы меня поймут. Несколько дней тому назад я получил письмо, найденное на убитом немецком офицере. Вот отрывок: помещик Эрнст Вергау пишет сыну из Пиллау (Восточная Пруссия): «У меня работал на конюшне француз. Он уверял, что он студент, и капризничал. Ты видишь, эти парижские штучки — как будто он Клемансо. Я его поставил на место. Он не хотел есть еду, которую я даю всем пленным. Подумать, что они едят немецкий хлеб, эти свиньи! Тогда я ему сказал: «Жри лягушек, все знают, что французы лягушатники». Он убежал, но его нашли — две полицейские собаки за ним гонялись до утра. Тогда я его привязал к столбу и написал: «Клемансо — негр — лягушатник…» Души не для русских и не для «лягушатников»…
«Подкрепление» — это слово повторяют бойцы как заклинание, это слово поддерживает горсточку героев, которые выдерживают атаки немецких танков. Мы узнаем каждый день о новых подвигах. Трое отбили атаку немецкой роты. Восемь человек уничтожили семнадцать немецких танков. Умирая, герои ждали подкрепления.