— Деликатность, мой милый… да какая же тут может! быть деликатность, когда речь идет о том, чтобы приумножить состояние вашей тетушки! Скажите лучше, равнодушие ко мне, скажите лучше, неблагодарность, скажите, неразумие… но только не говорите мне о деликатности, нет, нет, нет, что угодно, только не деликатность. Будьте честны, мой мальчик, вещи надо всегда называть их именами… всегда.
— Да, это и вправду неразумие и неблагодарность, мистер Брафф, — сказал я. — Теперь я это понимаю, и я отпишу тетушке с ближайшей же почтой.
— Не делайте этого, — с горечью сказал Брафф, — наши акции идут по девяносто, и миссис Хоггарти получит со своего капитала всего лишь три процента.
— Нет, сэр, я непременно напишу… вот вам честное благородное слово.
— Что ж, раз уж дали слово, Титмарш, видно, придется написать, слово никогда не надобно нарушать, даже по мелочам. Когда напишете письмо, отдайте его мне, я его пошлю бесплатно, честное благородное слово, — со смехом сказал мистер Брафф и протянул мне руку.
Я протянул свою, и он сердечно ее пожал.
— А отчего бы вам не написать прямо здесь? — сказал он, все не выпуская мою руку. — Бумаги у меня вдоволь.
И вот я сел за стол, очинил прекрасное перо и принялся за письмо.
"Западно-Дидлсекское страховое общество, июнь 1822 года, — вывел я как мог красивее. И далее: — Дражайшая тетушка…" Потом приостановился и задумался, что же писать дальше, ибо письма мне всегда давались с трудом. Написать число и обращение не хитрость, а вот дальше дело помудренее; покусывая перо, я откинулся на спинку стула и принялся размышлять.
— Да что это вы, мой дорогой! — воскликнул мистер Брафф. — Неужто вы собираетесь потратить на это письмо весь день? Давайте я вам его продиктую.
И начал:
"Дражайшая тетушка, рад сообщить Вам, что с тек пор, как я воротился из Сомерсетшира, наш директор-распорядитель и наше правление так мною довольны ж были так добры, что назначили меня третьим конторщиком…"
— Сэр! — воскликнул я.
— Пишите, пишите. Вчера на заседании правления было решено, что мистер Раундхэнд повышается в должности и становится секретарем и статистиком. Его место занимает мистер Хаймор, на место мистера Хаймора садится мистер Абеднего, а вас я назначаю третьим конторщиком. Пишите: "…третьим конторщиком с жалованьем сто пятьдесят фунтов в год. Я знаю, новость сия порадует мою дорогую матушку и Вас, дражайшая тетушка, Вас, которая вею мою жизнь была мне второй матерью.
Когда я в последний раз был дома, Вы, помнится, спрашивали моего совета, как Вам лучше поместить капитал, который, без всякой для Вас пользы, находится у Вашего банкира. С тех пор как я воротился, я не упускал случая осведомиться на сей счет; и как я тут нахожусь в самой гуще деловой жизни, то и полагаю, что, хотя и не вошел еще в настоящий возраст, могу дать Вам совет не хуже иного старше меня по летам и положению.