– Моя женщина… Моя женщина… Моя…
И я понимала, что в эти слова ты вкладываешь единственную правду для нас двоих.
"Ты – моя женщина, я – твой мужчина. Если нужно причину, то это причина", – пульсировали во мне слова старой песни "Наутилуса Помпилиуса". В тот момент, когда люди, объединенные страстью, сливаются вместе, никакие другие правила уже не действуют. Это применимо и к отношениям с тобой, и к другим моим мужчинам, сколько бы их еще ни было в моей жизни. Но неизвестно, буду ли я их ценить так, как тебя. А ты все еще важен мне, как это ни парадоксально для меня самой. Если мне и суждено когда-то стать стопроцентной стервой, к чему у меня есть все задатки, то о тебе я сохраню самые нежные воспоминания…
Воспоминания о том, как тогда еще незнакомый мужчина в галстуке, завязанном каким-то хитрым узлом, вычитывал написанные мной документы, сопровождая каждый язвительным комментарием и тут же делая заметки на полях, даже не спросив у меня разрешения.
О том, как я тебя ненавидела в тот момент и как резко отреагировала на твое предложение поужинать вместе.
О том, как ты все-таки утащил меня в китайский ресторанчик, где нам подавали совершенно непроизносимое блюдо, настолько острое, что мы выпили как минимум два литра минералки.
О том, как ты проводил меня до дома и ограничился всего-навсего поцелуем руки.
О том, как нам пришлось вместе разгребать одну на редкость занудную работу и как мы, отрываясь от наших бумажек, начинали смотреть друг на друга совсем не с рабочим интересом.
О том, как ты меня провожал первый раз на автовокзал и кричал водителю: "Командир, еще пять минут, я еще с любимой не расцеловался!".
О том, как я вернулась и ты сжал меня крепко-крепко в объятьях.
О том, как незаметно мы стали друг для друга близкими и в то же время такими далекими людьми.
Я ненавижу расстояния. Возможно, для кого-то они и становятся лучшим испытанием на прочность чувств. Но это подходит тем, кто расстается не часто. А когда разлука становится для тебя повседневностью, на нее смотришь куда как жестче и злее.
Не имея права быть ревнивыми и не требуя друг от друга никаких обязательств, мы волей-неволей спрашиваем сами себя, когда нас разделяют сотни километров: "А с кем сейчас мой любимый человек?". И иногда собственное воображение подсовывает картины, которым лучше бы и не быть…
Но кто ты такой, чтобы говорить мне слова упрека?
И кто такая я, чтобы говорить такие же слова тебе?
Встречаясь, мы не задавали друг другу дурных вопросов. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Так говорил Екклесиаст.