– У кого по «Выведыванию и ношению харь» стоит «плохо» – три шага вперед.
Из числа оставшихся в строю вышла чуть ли не половина – пятнадцать человек.
Жаль, но ничего не попишешь.
Второй мой вопрос прозвучал достаточно загадочно:
– Кто хорошо ведает Святое Писание, чтоб назубок, пускай и не всё…
К сожалению, подал голос лишь командир одной из пятерок – здесь деление было тоже иное, не на десятки – по имени Догад.
В соратники себе он выбрал еще троих. Им я поручил стать монахами.
«Нищих» подобралось изрядно – возглавили попрошаек Лохмотыш и Афоня Наян.
Остальные должны были изображать простое сословие – кому что сподручнее.
Оставив в резерве три боевые пятерки «двоечников» – мало ли, я прямо во дворе предложил отобранным ребятам потрудиться во славу… рекламы Федора Борисовича Годунова, кратко изложив суть своих требований.
Поняли не сразу, так что пришлось и тут потратить время на разъяснения.
– А теперь шагом марш в дом и ищите себе соответствующую одежду, – распорядился я и устало поплелся в дом.
Впереди меня ждало, пожалуй, самое трудное и неприятное – разговор с царевичем. Представляю, что мне предстоит услышать.
Но я ошибся – беседа оказалась куда неприятнее, чем предполагал.
С первых же секунд Федор – и откуда только прыть взялась – принялся обвинять меня во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Его послушать, так я получался куда хуже тех же бояр.
Мол, они хоть просто его предали, я же совершил это дважды – когда сбежал в Путивль и второй раз сегодня, поскольку, одержав победу, решил немедля передать ее в руки заклятому врагу, а вместе с нею и всех Годуновых.
– Ты даже не дозволил мне посчитаться с Голицыным и прочими, – напомнил он в конце. – А они меня… – И губы Федора задрожали.
– Стоп, – оборвал я его. – Начну с последнего, хотя о том вроде бы и говорить ни к чему, поскольку я тебе уже все пояснил ранее. От своей смерти они все равно не уйдут, и ждет она их нынче же, поверь мне. Только нам с тобой пачкать руки в их крови нельзя. Пусть это сделает народ. Потому я тебе хоть и дал отвести душу, но ненадолго – нельзя пинать ногами свинью, предназначенную для убоя. Наоборот, она должна иметь вид откормленный, сытый и довольный.
Я перевел дыхание и внимательно посмотрел на своего ученика. Так, кажется, хоть в этом удалось убедить – поверил он в неотвратимость мести.
Это хорошо. Значит, можно переходить к следующему пункту.
– Что же касается передачи в руки Дмитрию тебя и всей твоей семьи для тягостных мук, то тут, как мне помнится, все наоборот, или ты уже забыл про утро? К тому же ты почему-то не включил в свой перечень будущих покойников меня, – напомнил я. – А зря. И поверь, что для князя Мак-Альпина Дмитрий Иоаннович выдумает особо изощренную месть.