— Вот уж не думаю.
Эрик, сияя, протянул ему словарь и дождался, пока Фиц найдет нужную страницу. «Согнутый или искривленный внутрь — напр., вальгусная деформация».
Фиц покачал головой.
— Ладно, твоя взяла. Только я все равно победил. — И он разложил на трехочковых клетках слово «конгениальность», тем самым выйдя в лидеры.
— Что это значит? — спросила я.
— Это мы, — сказал он. — Проверь в словаре.
И я проверила. Мне нравилось это слово, оно было мягким и податливым, как подушка. Я думала, что оно значит «верность», «дружба», «ум» — все, что могло описать нашу троицу.
«Конгениальность, — прочла я в словаре, — сходство по духу, образу мыслей».
На следующее утро, пока Софи еще спит, я принимаю душ в номере Фица. Он входит, когда я причесываюсь, и без лишних слов забирает у меня гребень. Сначала он распутывает узелки в моих волосах, а потом проводит долгими, плавными мазками от макушки до самых кончиков. Взгляды наши встречаются в зеркале, но мы не говорим ни слова: боимся, что никакие слова не выдержат груза случившегося.
— Хочешь, поедем вместе? — предлагает он.
Я качаю головой, все еще привязанная к его руке тонкой прядью.
— Присмотри лучше за Софи.
Я сказала ему, что мне нужно поговорить с Эриком, только не уточнила, что по пути остановлюсь еще в одном месте.
Уже в машине я вспоминаю, с каким чувством засыпала вчера в объятиях Фица. Как бы мне ни хотелось списать это на причуду памяти, я знаю наверняка: это случилось.
И винить в этом запившего Эрика бесполезно.
Мы совершили ошибку, потому что я помолвлена с Эриком.
Но что, если ошибкой была эта помолвка?
Я познакомилась с ними обоими одновременно. Мы дружим уже долгие годы. Но как быть, если я запомнила эволюцию наших отношений неверно? Что, если мои воспоминания исказились во время воссоздания?
Что, если вчера ночью мы не ошиблись, а наконец поступили абсолютно правильно?
— Клянусь, — с жаром твердит моя мать, — Виктор никогда бы не сделал ничего подобного!
Мы сидим у нее на веранде под опрыскивателем, призванным побороть нечеловеческий зной. Но вода, едва брызнув из насадки, тут же испаряется. Я гляжу на это и вспоминаю первые годы своей жизни, которые исчезли, не успела я и взглянуть на них.
— Знаешь, — устало говорю я, — я уже не понимаю, кому верить.
— Может быть, самой себе? — Она качает головой. — Тебе не приходило в голову, что ты не помнишь этого просто потому, что этого не было? Я знаю, что в твоих глазах я не самый надежный человек, но пойми, Делия… Твоего отца здесь не было. Ты ходила за Виктором как привязанная, помогала ему сажать растения. Ты ведь не стала бы вести себя так с человеком, который тебя обижает? — Она вздыхает. — Может, твоему отцу просто померещилось. Может, ты однажды сказала при нем что-то неоднозначное. Но может быть и такое, что он попросту ревновал тебя к другому мужчине и боялся, что ты нашла ему замену.