— Да нет, пожалуй, мне этой картины хватит по уши…
Да, охренеть, мягко говоря, было с чего. На торговой базе было не протолкнуться… от покупателей. База занимала целых два квартала, и теперь по ней шлялись мертвые. Мышечная память, по-видимому, заменила нежити сгнившие мозги — все зомби, словно разлитая по карте города ртуть, собирались в определенных местах. Базы, магазины. Это, конечно, не новость, но эти места и живым интересны. Не полезешь же в магазин мародерствовать, когда там мертвые стоят? Да, именно стоят. Смирно, как манекены. Такое ощущение, что зомби впадают в спячку, когда им жрать нечего. Все-таки живые люди — вещь такая, как там в фильме говорили: «Туда-сюда, в ресторан сходиль и кончились». А нежити регулярно надо питаться. Они друг друга не кушают, им ближние как источник белка не подходят. Что выгодно отличает зомби от людей, надо заметить. Последние даже в мирное время любили своими ближними питаться. Пусть пожирали в переносном смысле, но не менее качественно.
— И так по всему миру, представил? — спросил Айвар.
— Угу. А еще у меня спрашивал про Астиных родителей. Они, в лучшем случае, так же бродят. В худшем, сошли с ума. А ты рвешься к морю, будто соленой воды не видел.
— Мы обещали ее отвезти, — напомнил мне коллега, — если ты забыл. Тем более, ее родители живут не в Клайпеде, а в деревушке, недалеко от этой, как ее, Карклине.
— Понял, к чему ты клонишь. Ладно, один хрен. Альгис проверит машину и поедем. Может, и правда живы…
Роберт
21 апреля, три часа дня. Каунас, центр города
Парень вляпался по уши. Накрепко. Еще бы немного — и захлебнулся, как в старом анекдоте. Хорошо, что, проезжая, заметили клубок маленьких тел, которые пытались добраться до человека, засевшего на крыше газетного киоска. Я такое видел впервые, Айвар, по-моему, тоже. Стая зомби-собак. Достаточно шустрые, но еще не превратившиеся в морфов. Мы и раньше замечали, что морфы не стайные создания. Целая банда облезлых дохлых собак. Для активности еды в городе хватало, а для дальнейшей трансформации — не очень. Вот они и рвались добраться до одинокого человека. Рядом, у обочины, стоял маленький джип, «сузуки самурай». По виду паркетник, а на самом деле — очень удачная машинка. Если не ошибаюсь, их создавали для японской армии. И вот этот японец с пробитым колесом стоял у обочины, а его хозяин вертелся на крыше киоска, пытаясь отстреляться от собак. Угу, щаз… Из пистолета. Эти собаки носились как бешеные, прыгали, скалили зубы и даже прилавок в бессильной ярости грызли. В общем, всем своим видом показывали, что прессу они не любят. Ну а кто любит этих борзописцев?