Наблюдение устроили так. Я промеряю расстояния, рисую план и делаю фотографии, благо не забыл прихватить из дома старенький «кэнон» с телеобъективом. Сашка наблюдает за объектом в бинокль, а Линас все это хозяйство прикрывает, устроившись неподалеку у лестницы.
Роберт
1 мая, полдень
— И вот, — начал рассказывать Сашка, когда мы решили закусить, — в этих бумагах, которые удалось добыть в Шауляй, нахожу сведения, что пунктами остановок при перевозках были Турция, Испания, Германия и Литва. Помню-помню, что Эдгар говорил про образованщину, — отмахнулся он, — но понимаешь, тут связано все. Дальше начинается то, что интересно нам. Кто первым заявил о секретной тюрьме? Правильно, канал ABC. Дату точно не скажу, но где-то в августе. Литовский МИД сразу принял оскорбленный вид и открестился от ее существования. Мол, как вы могли подумать, что в нашем «дерьмократическом опчистве можут присутствовать такие весчи»! На самом деле ребята из МИДа тихо охренели. Не от того, что информация всплыла, а от того, что место указали неправильно. Ну сам подумай, зачем было указывать полузаброшенную конюшню? Взяли за жабры госбезопасность. Поимели в различных позах и приказали, чтобы нашли источник утечки информации и доложили. Пока проводили проверку, журналисты усиленно рыли носом, но тоже ничего не нашли. Естественно, по указанному в репортаже адресу. А там было пусто. Вообще. Не было там ничего, никаких заключенных. Прошло несколько месяцев, и опять удар — несколько депутатов литовского парламента почему-то вспомнили про тюрьму и поручили комитету по национальной безопасности выяснить, существовала ли она на самом деле. Комитет, скрипнув зубами, вызвал кого надо и повторил процедуру сексуальных извращений. Проверили. Комитет отчитался двадцать второго декабря. Мол, ничего похожего на этом объекте нет. Естественно, там и не было ничего. Все было здесь. — Сашка кивнул на здание, уныло сереющее за пустырем. — А двадцать первого января и этот объект освободили от заключенных, стало слишком стремно здесь держать. Их место заняла какая-то контора с панамской регистрацией, и сразу все затихло. Ни политики, ни депутаты даже рты не открывают. Кто-то им здорово сунул, раз они резко потеряли интерес. Или, — задумчиво потер подбородок Саша, — или они вообще на зарплате сидели. Потом февраль, все тихо. В начале марта отсюда начинают уезжать машины с европейскими номерами. По два, по три человека. Двадцатые числа — миру засаживают по самые гланды, получите и распишитесь.
— Не понял, зачем тогда было конюшню-то сдавать? — пожал я плечами.