В растерянности я поднял глаза, глянул на потолочный светильник. Может, это искусственное освещение вытворяет со мной такие шутки?
— Ты ничего не испортил, все как было, — заключил брат, внимательно осмотрев посох.
— Было похоже, будто у него давление упало. Значки вдруг посерели.
— Посерели? — Этти потрогал пальцем маленькие голубые стекляшки. — В воде, да? — Склонясь над раковиной, оп открыл кран с холодной водой. — Посерели? Так? — Он резким движением встряхнул мокрый посох.
Значки снова будто выцвели.
— Лучше вытри… Этти! — (Но он вдруг оттолкнул меня и бросился к рюкзаку Ганса.) — Что ты хочешь делать с этой отверткой? — закричал я в испуге. — Этти!
Ошеломленные, мы смотрели, как он, приложившись ухом к посоху, постучал кончиком отвертки по стеклянным значкам и вдруг расплылся в улыбке. Не обращая внимания на наши недоумевающие взгляды, он поднес посох к губам и стал простукивать его на сей раз зубами.
Я страдальчески возвел глаза к потолку:
— Этти! Можно узнать, что ты делаешь?
Его ухмылка стала еще шире.
— Я начинаю понимать…
— Мы бы не прочь сказать о себе то же, — вмешался Гиацинт.
— На этом посохе нет никакой стекломассы! И нечего так таращить глаза! Засунь его под душ, облей холодной водой, и сам все поймешь.
Зная, что ему можно доверять, я послушался, открыл кран, хотя наши спутники весьма скептически наблюдали за мной.
Подставив посох под ледяную струю, Этти стал ждать.
— Вспомни, — сказал он, — в Индии, когда мы были мальчишками, а девочки хотели узнать, влюблены мы или нет, они надевали нам на палец такие дешевенькие колечки…
Я порылся в своих подростковых воспоминаниях, и перед глазами всплыла юная брюнетка в сари из набивной ткани с голубыми цветами, как она надевает мне на мизинец латунное кольцо и кричит: «Влюблен! Морган влюблен в Рани! Морган влюблен в Рани! Камешек стал серым!»
— Камень Рамы?
— Что такое? Вы о чем? — наседал Ганс.
— Есть такой камень, разновидность кварца, он ничего не стоит, попадается на юге Индии, — сказал я. — Он меняет цвет под воздействием температуры тела. Девушки покупают за бесценок латунные кольца. Когда наденешь его на палец, камень становится ярко-голубым, если рука холодна, а если она горячая, то…
Я недоговорил: осекся, вдруг сообразив, куда клонит Этти.
И тут он вытащил посох из воды. Некоторые голубые знаки, став темно-серыми, почти совсем слились с металлом. Другие, по-видимому, все же стеклянные, сохранили свою яркую голубизну.
— Ах ты, дьявол! — выругался Гиацинт.
Но брату было не до нас с нашим изумлением — он созерцал письмена, не обращая на нас внимания, и только бубнил себе под нос: