Я потащился за ним в зал семи молелен, где он снова начал исследовать каменные двери.
— Может, попробуешь крикнуть «Сезам, откройся!»? — уколол я его, но он не отреагировал и стал одну за другой эти двери простукивать. — Это же сплошной камень, прекрати…
С таким же успехом я мог бы вразумлять стену. Влепив несколько ударов обожествленному Сети, он побарабанил по брюху Фта, потом по ноге Гора, по коленной чашечке Амона, по заднице Осириса…
— Слышишь? — завопил он. — Морган! Там полость! — (Я придвинулся поближе, хоть и был настроен скептически.) — Я тебе клянусь, это звук пустоты!
Тут уж к нам все сбежались.
— Вы что-то нашли? — возликовал Гиацинт.
— Помоги мне толкать, Морган!
— Да ну же, Этти, не дури!
— Да помоги же, черт!
Я уперся ладонями в стену по бокам Осириса и надавил.
Послышался треск. Теперь и Гиацинт приналег вместе с нами.
Обе створки с оглушительным скрежетом сдвинулись на несколько миллиметров, и на головы нам обрушился поток пыли.
— Видишь?! — вне себя от возбуждения закричал братец. — Этот храм посвящен смерти и Осирису, как же мы раньше не сообразили?
— Чтобы такое выдумать, надо совсем свихнуться, — буркнул я.
Но на самом-то деле я был взбудоражен не меньше его и теперь напрягал все силы, чтобы толкать покрепче.
Несколько минут мы так бились, и наконец удалось раздвинуть створки настолько, чтобы пролезть внутрь.
Увидев, как мой братец устремился в эту щель, Кассандра вдруг засомневалась:
— А скажите-ка, это не опасно — соваться туда, пока не проветрилось? Я слышала, что…
Не обратив на нее ни малейшего внимания, мы один за другим проскользнули в тайный зал, но когда осветили его стены, не смогли сдержать возгласов разочарования. Фрески, хоть и были уже не одно тысячелетие избавлены от вредоносных воздействий воздуха и посетителей, пострадали ужасно, от них мало что остаюсь.
Два ряда массивных колонн посреди зала тоже были изъедены временем.
Ганс закашлялся:
— Уф… Парни! Эй, парни!
Он направил свой фонарь на мощную алюминиевую дверь, по-видимому, шестидесятых годов, к которой было приклеено объявление, на нескольких языках предупреждающее: «Осирейон. Осторожно, проход затоплен. Лестница скользкая».
Значит, существует дверь, которой сравнительно недавно вовсю пользовались, а мы потратили столько времени и сил, чтобы пробиться через древний потайной ход, несколько тысяч лет пребывавший в забвении.
— Не правда ли, это и называется «ломиться в открытую дверь»? — Ганс заржал.
— Это по крайней мере объясняет, почему здесь все так обветшало… — извиняющимся тоном вставил Этти.