— Потерпи еще несколько месяцев, Этти. Обещаю, что как только ты окончательно поправишься, мы продадим этот чертов дом и вернемся в Париж.
Он отпустил мне легкий дружеский удар сбоку в челюсть и возразил:
— Ты ведь обожаешь этот дом, Морган. И все здесь к вам очень уважительно относятся, и к папе, и к тебе. А вот я — это и вправду проблема. Возможно, мне придется несколько изменить свои привычки.
— Изменить? Ты не должен ничего им доказывать! Ты признанный ученый, один из лучших специалистов в области подводной археологии! Никто из этих кретинов тебе и в подметки не годится!
— Но мне не хватает приличного цвета кожи и приличной религии, — заметил он все тем же ровным голосом.
— Морган! — послышался голос Мадлен из прихожей. — К телефону! Звонит месье Франсуа Ксавье!
Нахмурив брови, Этти обратил на меня вопросительный взгляд.
— Бывший коллега из Лувра, — пояснил я.
Он отвернулся, смущенный.
На пост в музее я тогда согласился только из-за предполагаемой смерти Этти, любое упоминание о том периоде неизменно выбивает его из колеи. Начиная с пятнадцатилетнего возраста мы с ним все делили пополам, и эти полтора года мучительной разлуки, которые он провел в Греции, в закрытой лечебнице — иначе не назовешь, — остаются у нас запретной темой. Табу, как говорится.
Выхожу в коридор, направляюсь в библиотеку, с комфортом располагаюсь у письменного стола в большом кресле, обитом коричневой кожей, беру трубку:
— Франсуа? Привет, как пожива… Что-что? Какая датировка? Ты о чем? Погоди, успокойся, я ничего не понимаю. Что случилось?
Мне слышно, как мой бывший коллега на том конце провода задыхается, словно охваченный ужасом.
— Морган… У меня беда. Я… Похищение египетских древностей, — бессвязно бормочет он, — ты об этом слышал?
— По радио, больше никак. Я только что из Дельф. Франсуа, что произошло?
Долгое молчание. Потом:
— Кража имела место почти что на выезде из аэропорта. Нападающие перекрыли дорогу транспортерам, и люди в капюшонах с прорезями для глаз, вооруженные, втащили на грузовик бронированный пикап, охрана была выведена из строя еще раньше, так что им никто не помешал. Не пролилось ни капли крови. Полиция утверждает, что такая операция не могла быть проведена без помощи кого-то из сотрудников музея. Без сообщника. Понимаешь?
— Само собой, но какое отношение это имеет к тебе? Допустим, ты хранитель египетских древностей, но это же не значит…
— Полицейские меня допрашивали больше пяти часов, Морган, — перебил он, не помня себя. — Они здесь. Они роются повсюду, ищут улики, они… — Тут он понизил голос, да так, что слышимость почти совсем пропала: — А если они обнаружат документы, позволяющие предположить, что я уже принимал участие в незаконной торговле музейными экспонатами?