Вы помните эту историю: на улице стоят два еврея и, оживленно жестикулируя, беседуют о чем-то. На другой стороне наблюдающий за ними третий наконец не выдерживает и, перейдя через дорогу, подходит к ним:
– Слушайте, я, конечно, не знаю, о чем вы тут спорите, но ехать все равно надо…
Вот и все мы как-то послушались третьего и приняли однажды решение – надо ехать…
И не куда-нибудь на жаркий Ближний Восток, где усатые люди в крапчатых головных платках, отчего-то тоже считающие эту землю своею, время от времени подкладывают в наиболее посещаемые места всякие неаппетитные предметы типа ручных гранат, а именно сюда – в цветущую капиталистическую Европу, под покровительство сумрачного немецкого гения, столь неожиданно вдруг распахнувшего свои объятия предмету своей недавней активной нелюбви. И не стоит твердить – хотя бы самому себе, – что бежали мы из-за сурового государственного антисемитизма, особенно, мол, ярко вспыхнувшего во времена перестройки… Согласитесь, ситуация тогда действительно изменилась. Кроме того, в стране вдруг начала цениться истинная предприимчивость и вместо одного показательного зампредсовмина Дымшица управлять всеми денежными потоками России стали люди с отчествами, еще недавно вызывавшими кривую ухмылку кадровиков. Да и на бытовом уровне хуже, право, не стало; стало труднее – так ведь всем одинаково…
Но вдруг выяснилось, что любезные немцы по доброте душевной именно теперь решили, что, поскольку таких как мы у них тут по известным причинам осталось не так чтоб много, их правительству не стоит особо возражать, если вы вдруг выразите активное желание соседствовать с местными бюргерами, – то ли в качестве немого укора из прошлого, то ли просто как напоминание, что не все когда-то удалось… Причем, обратите внимание, при этом никто, собственно, никого никуда не приглашал и не уговаривал. Они просто любезно согласились благожелательно рассмотреть вашу настоятельную просьбу о постоянном пребывании на их территории. В качестве же знака особого доверия, германцы выразили готовность предоставить приезжающим уникальный статус «континентального беженца», который давался когда-то несчастным вьетнамцам, на утлых джонках улепетывающим от прелестей существования в социалистических субтропических джунглях…
Быстро сообразив, что к чему, каждый из нас недрогнувшей рукой быстренько написал заявление, особо красочно мотивируя обстоятельства, препятствующие его выезду на свою историческую Родину, куда, собственно, и следовало бы направлять свои стопы человеку, резко осознавшему собственную принадлежность к богоизбранному народу… Вежливые немцы, помурыжив полученные бумаги не так чтоб уж и долго – по сравнению со сроками долготерпения следовавших через пустыню за Моисеем, – уже через год аккуратненько вклеили в предъявленные паспорта милые сердцу зелененькие визы с красивыми голографическими орлами, не подозревая, что тем самым выписывают себе рецепт на вечную головную боль…