Но не тут-то было…
– Мой муж – участник Отечественной войны, понимаете… Вот документ… – на полном серьезе втолковывает дама на «великом и могучем» несчастному служащему Социаламта. – На каком основании вы отказываетесь оформлять ему такую же пенсию, какую получают тут, в вашей Германии, его ровесники?.. Я сама слышала, что Могилевичам в другой земле дали-таки такую пенсию… Имейте в виду, мы будем писать лично вашему канцлеру…
Затюканный чиновник, мало что понимая, только покорно кивает головой, даже не пытаясь объяснить, что супруг уважаемой посетительницы, как бы это помягче выразиться, конечно, воевал… но… так сказать… с другой стороны и упомянутых немецких ровесников видел главным образом сквозь прорезь прицела, причем иногда в первый и последний для них раз, а потому логичнее было бы все же адресовать подобные требования властям государства, которое он защищал и гражданином которого до сих пор остается…
Лавина желаний нарастает со скоростью щелкающего таксометра, и если появляется отказ в чем-то совсем уж запредельном, это обстоятельство воспринимается с каким-то даже садомазохистским удовлетворением: «ну вот, так мы и знали, чего же еще от этих немцев можно было ожидать…» Когда же, спустя некоторое время, все же выясняется, что в общем все основное, что можно было выбить из принимающей стороны уже выбито или во всяком случае этот благородный процесс запущен и остается только ждать, внимание наших людей переключается с местных госучреждений на житейские будни…
И тогда создается впечатление, что их – НАШИХ – здесь куда как больше, чем местных жителей…
– Соня, иди уже сюда, я тут два места заняла, – громко кричит по-русски на весь огромный полупустой автобус женщина, с трудом пристраивая на обшитое светлой тканью сиденье «альдиевский» пакет с замороженной рыбой и явственно давая локтем понять испуганной немецкой старушенции, что тут ее явно не ждут…
Вокруг большого контейнера с удешевленной обувью, специально поставив свои тележки таким образом, чтобы перекрыть к нему подход всем конкурентам, уже час с упоением роются несколько человек, на весь зал обмениваясь впечатлениями по-русски…
В громадном супермаркете у аккуратных деревянных кадочек с огурчиками шести различных посолов две дамы с формами, оживляющими в памяти известный совет из песни по поводу пропеллера, с нескрываемым удовольствием лакомятся извлекаемыми из рассола огурцами, даже не делая попытки набрать вышеозначенные овощи в предназначенные для этого коробочки.
– Слушай, она уже на нас смотрит… – громко шепчет по-русски своей подруге одна из них, кивая на остолбеневшую магазинную служащую.