— Руки заняты, — подмигнув, ответил Леня и тихо вытянул их вперед из-за спины. В одной руке был роскошный букет роз, в другой — небольшая коробочка, перевязанная алой лентой. Таня взяла букет, коробочку, удивленно посмотрела на Леню.
— Поздравляю! — сказал он и снова чмокнул ее в щеку.
— Господи! — Она тряхнула головой. — И точно. Сегодня ж мой день рожденья. Спасибо, милый!
Она обняла Рафаловича, немного уколовшись шипами от розы, и поцеловала.
— Ты цветочки-то на тумбочку положи пока, удобнее будет, — довольно проговорил он. Так Таня и сделала, а затем нетерпеливо развязала ленточку и раскрыла коробочку. В ней был довольно объемистый фигурный флакон с золотой этикеткой «ESTELLE LAUDER».
— Ну зачем ты? — притворно-укоризненно сказала она. — Дорогущие поди…
— Это ты у меня самая дорогущая, — сказал Леня и в очередной раз поцеловал ее. — Ну, пойдем, перекусим с дороги. Ты ведь тоже не завтракала, наверное?
— Сейчас, только розы поставлю… — Тут взгляд ее снова упал на сапоги. — А это что? — спросила она.
— А это первый гость на нашем празднике. Я думаю, ты будешь рада.
— Я тебе рада, — надув губы, сказала она и шепотом добавила: — До вечера могли бы и вдвоем побыть.
— Да, понимаешь, так уж вышло. Мы на вокзале встретились, я с поезда сошел, а он как раз с электрички, с дачи возвращался… Пришлось взять на абордаж и тащить сюда. Понимаешь, мы так давно не виделись, а он такой… В общем, если бы я его упустил, мы бы с ним потом долго не встретились. Он и так отнекивался, как мог, — пояснил Рафалович, тоже перейдя на шепот. Пока он говорил, они переместились в гостиную.
— Что ж это за друг после этого? — Таня поставила коробку с духами на сервант.
— Самый настоящий, если серьезно — единственный. Только он стал скромный, нелюдимый и, как мне кажется, сильно жизнью затраханный. Было бы здорово, если б мы могли его сегодня немножко растормошить. Отдохнул бы человек, расслабился.
Леня достал из серванта хрустальную вазу и поставил в нее букет.
— А почему ты сказал, что я буду рада? — Таня взяла из его рук вазу и понесла на кухню, наполнять водой.
— А потому что это — как привет из прошлой жизни, когда все мы были юны, радостны и беззаботны. Ты его помнишь, не можешь не помнить. Это Поль, Павел Чернов, ну, который был Ванькиным свидетелем на вашей свадьбе.
Таня остановилась посреди прихожей и судорожно сглотнула.
— Да, — сказала она, почему-то хрипло. — Я помню его.
На кухне из-за стола, покрытого яркой клеенчатой скатертью в клетку, поднялся высокий и небритый молодой человек в футболке.