— Да он каждый день меня так изводит, ты к вечеру только полировку на меня наносишь для крепкого сна.
— Хе... — хмыкнул Трофим. — То-то я смотрю, что ты внимания вдовицам нашим не уделяешь. Али ответишь, что тебе их пламенные взгляды в диковинку? Может, не устраивают они тебя чем? Так девиц в веси много, перебирай хоть до морковкиного заговенья... И дитё лишним не будет, землицу тут поднимать и поднимать, а в старости будет кому воды поднести.
— Вот насчет этого я как раз и поговорить хотел...
— Да тут не говорить надо, а по кустам баб тискать, как Свара, — скорчил издевательскую рожу Трофим. — Он там своих суженых каждую ночь находит. Али не работает что у такого воя, как ты?
— Не беспокойся, воевода, на этом поприще я тебя не подведу, — постучал Иван костяшками пальцев три раза по лавке. — Я про другое с тобой хотел поговорить... Смотри, какой расклад выходит. Переяславских три сотни с трудом наскребем, считая детишек, а отяков уже почти в полтора раза больше набирается, да еще прибавление ожидается, после того как они заявили, что святыни свои в новую весь унесли, так?
— Оно так и есть, Иван, да мы на коне, — встрял в разговор Радимир. — Под нас они пошли, мы верховодить в этом, как ты рек... раскладе будем. Да и селим мы их вперемежку с нашими, обиды никакой не чиним — что за волнения у тебя?
— Как бы не привело такое житье к загниванию, — задумчиво повертел Иван в руках подобранную веточку. — Был у нас ученый человек, жизнь разных народов изучал, и понял, что многие из них проходят в развитии своем несколько шагов или ступеней. Сам про это я не знал, Вячеслав наш рассказал как-то... На первом шаге обосабливается тот народ из какого-нибудь племени, свои традиции у него появляются, язык иногда меняется. Живет себе и живет в соседстве с остальными, а потом как обухом по нему — и начинает у него много таких людей рождаться, которые не могут по-прежнему жить. Вячеслав пассионарностью такое свойство называл, а если проще, то у таких шило в заднице. Когда их еще мало — это благо для народа. Они что-то новое привносят, людей в единый кулак собирают и прочие полезные штуки вытворяют. Но потом растет их число, и становится им тесно друг с другом, начинают они людей за собой звать неведомо куда. Иной раз войной на соседей идти, а то и у себя свару в доме учинять. И великие дела сотворить могут, как тот же Цезарь или Александр Македонский, а могут и худые — извести свой народ под корень. А потом сходит число этих людей на нет, и если успели они создать к этому времени что-то прочное, то дети их еще много лет живут этим. Но все хорошее всегда кончается и всякое великое тоже рушится. И очень далекие потомки становятся слабыми и уже живут, как вот те отяки: в ладу с природой, охотятся, рыбалят, но ничего такого, что удивило бы окружающий их мир, создать не могут. До того момента, пока опять таких людей не станет много, однако это очень редко случается...