И тем не менее, она ни за что на свете не выдала бы Бантингу своих подозрений… переходивших в уверенность.
Наконец миссис Бантинг вернулась к двери и отперла ее. Только поднявшись в свою спальню, она почувствовала себя немного лучше.
Она с нетерпением ждала Бантинга, но в то же время без него ей было в определенном смысле легче. Ей хотелось быть к нему близко, но когда он уходил, она радовалась.
Пока миссис Бантинг стирала пыль и подметала, стараясь полностью сосредоточиться на уборке, она не переставала вновь и вновь спрашивать себя, что происходит выше этажом…
Как долго спит жилец! Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь лег он поздно ночью, а вернее сказать, утром.
* * * *
Внезапно в гостиной наверху зазвонил колокольчик. Прежде квартирная хозяйка мистера Слута откликалась на такой зов немедленно и лишь после этого бралась за стряпню (скромная утренняя трапеза жильца объединяла в себе завтрак и ланч). Нынче она сразу спустилась в кухню и наскоро приготовила еду.
Медленными шагами, ощущая, как бешено колотится сердце, она стала подниматься. Рядом с гостиной, зная, что мистер Слут уже поднялся и ждет ее, миссис Бантинг поставила поднос на перила и прислушалась. Несколько минут в комнате царила тишина, а потом знакомый голос, высокий и дрожащий, произнес:
— И скудоумному, — сказала она: "Воды краденые сладки и утаенный хлеб приятен". И он не знает, что мертвецы там и что в глубине преисподней зазванные ею.
Наступила длительная пауза. Миссис Бантинг слышала, как жилец усердно листал Библию. Голос раздался вновь, но на сей раз он звучал мягче:
— Многих повергла она ранеными и много сильных убито ею. — И еще тише и жалобней: — Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия.
Стоя под дверью и слушая, миссис Бантинг ощутила острую душевную боль. Впервые в жизни ей открылось, как несчастен человек, какое странное и печальное существование выпало на его долю.
Бедный мистер Слут… несчастный, не знающий покоя! Исчез страх, исчезло отвращение, осталась только всепоглощающая жалость.
Она постучала в дверь и взяла поднос.
— Войдите, миссис Бантинг. — Голос мистера Слута звучал еще слабее и бесцветней обычного.
Она повернула ручку двери и вошла.
Жилец поменял место. Теперь он сидел у окна, за круглым столиком, который принес из спальни. Прежде он держал на этом столике свечу, когда читал в кровати. Теперь там лежала открытая Библия и конкорданция. Однако при появлении хозяйки мистер Слут поспешно захлопнул Библию и обратил сонный взгляд в окно, на неприглядные толпы, наполнявшие Мэрилебон-Роуд.