— Я не хотел вас тревожить, Николай Петрович. Об этом именно мы и говорили с Соколом. Но… но мне кажется, что это довольно важная вещь. Я должен сказать о ней. Смотрите!
Он протянул вперед руку. На его ладони лежала обыкновенная черная пуговица, вырванная из одежды вместе с кусочком ткани серо-зеленого цвета. Рындин удивленно поднял глаза:
— Что это значит? — спросил он.
— Николай Петрович, ночью в нашей ракете кто-то был, — значительно сказал Гуро. — Эту пуговицу я нашел на полу. Ни у меня, ни у вас нет серо-зеленого костюма. Пуговицу оставил неизвестный посетитель, который зацепился за что-то и оторвал ее.
— А не могло ли это остаться после кого-нибудь из уборщиков? Ведь вчера вечером тут убирали, — нерешительно высказал предположение Сокол.
Николай Петрович покачал головой. Серьезное лицо академика свидетельствовало, что неожиданная новость поразила его. Несколько секунд он молчал, обдумывая положение. Наконец, он медленно, но решительно сказал:
— Не буду скрывать от вас, что все это мне мало нравится. Однако, у нас, друзья мои, сейчас нет времени обсуждать это событие. Поговорим потом. На места! Через две минуты — старт. Ведь вы знаете, что время нашего старта точно обусловлено взаимным положением планет, которое не повторится несколько лет. Минута опоздания создаст для нас значительные усложнения и поведет к срыву расчетов, срыву маршрута. Земля и Венера не ждут, они мчатся по своим орбитам!.. На места!.. Помните, звонок уведомит вас о первом взрыве.
Он с удовлетворением увидел, как послушно выполнили его распоряжение помощники, как спокойно подошли Сокол и Гуро к пневматическим гамакам, легли в них, закрепились широкими ремнями. Пружины и резиновые амортизаторы гамаков натянулись.
— Мы готовы! — прозвучали одновременно голоса Сокола и Гуро.
— Хорошо, — откликнулся Рындин и вышел в навигаторскую рубку, которая помещалась в носовой части ракетного корабля.
Десятки тысяч биноклей и подзорных труб следили за ракетою с далеких берегов Иван-озера. Люди взволнованно ожидали первого движения междупланетного корабля. Но ракета спокойно колыхалась под порывами ветра на серебристой поверхности воды. Ее длинное блестящее металлическое тело устойчиво фиксировали в направлении на восток тонкие тросы, закрепленные на якорях. Прочности тросов хватало только на это: первое внезапное и сильное движение ракеты должно было оборвать их, как нитки.
И снова, как накануне, минутная стрелка тягуче ползла к двенадцати. И снова люди взволнованно ждали, боясь моргнуть глазом, чтоб не пропустить первого взрыва… А минутная стрелка словно издевалась, — она, казалось, утратила свою способность двигаться… Время застыло, время словно остановилось…