Перед глазами плыли фиолетовые круги, расходясь, как рябь на воде.
— Последствие бурного ускорения движения, — прошептал Николай Петрович. — Ничего не поделаешь. Скоро уже конец… Однако, как там чувствуют себя они?..
Его левая рука нажала крайнюю кнопку. Засветилась желтая сигнальная лампа. Николай Петрович громко спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Все в порядке, Николай Петрович, — немедленно же услышал он голос Гуро.
Громкотелефонная установка, которая соединяла навигаторскую рубку и центральную каюту, работала безупречно.
— Лежите, лежите, — распорядился Рындин. — Нужно еще немножко потерпеть. Сейчас наша скорость дошла до шести тысяч метров в секунду… нет, теперь уже больше, — добавил он, снова взглянув на измеритель скорости: — теперь уже больше семи тысяч метров.
— Близко к космической скорости, — отозвался Вадим Сокол. — То-то я чувствую, что сделался словно свинцовым.
Вместо ответа Николай Петрович подвинул еще дальше ручку правого регулятора. И снова его тело вдавилось в подушку. Словно кто-то гигантской рукою толкнул ракетный корабль вперед. Стиснув зубы и напрягая всю волю, Рындин следил за стрелкой спидометра — указателя скорости. Дрожащая стрелка перескочила с седьмого деления на восьмое. Еще одно движение ручкой, — автоматический механизм стал подавать в камеры взрывов все большие и большие порции прототротила. Новые и новые взрывы толкали ракету вперед, преодолевая силу земного притяжения. Скорость нарастала. И вот стрелка медленно доползла до цифры «10.000» — и остановилась на ней. Еще один сильный толчок, — и рука академика Рындина резким движением повернула регулятор обратно к исходному положению. От этого тело Рындина вдавилось в противоположную сторону кресла. Левая рука оттолкнула центральный рычаг, и Николай Петрович почувствовал, что он и сам словно отталкивается от рычага назад.
Мягкие перед этим подушки его кресла словно сразу расширились, превратились в тугие пружины. Эти пружины внезапно оттолкнули от себя Николая Петровича вверх. Он едва успел ухватиться обеими руками за кожаные петли на передней стенке рубки. Но все его тело, несмотря на это, подлетело вверх, вытолкнутое подушками.
Рындин повис в воздухе в неестественной позе. Он держался руками за петли и смотрел с удивлением на свой пульт, который, казалось, остановился над ним.
— А любопытно получается! — воскликнул он наконец.
Николай Петрович задолго предусматривал все эти ощущения — они были связаны с утратой веса. Вполне понятно: ведь низ у человека бывает там, куда направлена тяжесть. А если нет веса, нет тяжести, — низ всегда будет там, где ноги человека, других показателей нет. И все же — удивительно!