На мгновение я забываю, что мне вроде бы положено разыскивать Ханну. Такое чувство, будто я попала в страну грёз, где происходят чудеса, которые, однако, совсем не кажутся чудесами. Всё расплывчато, неясно, словно окутано туманом, и единственное, в чём я отдаю себе отчёт — это что мне надо как можно скорей оказаться поближе к источнику музыки и слушать, слушать, и чтобы музыка никогда не кончалась...
— Лина! О мой Бог, Лина!
Моё имя вырывает меня из мира грёз, и внезапно я осознаю, что стою посреди огромного скопления людей.
Нет, не просто людей. Парней. И девушек. Неисцелённых. Ни у кого нет и намёка на треугольный шрам на шее. По крайней мере, у тех, кто стоит поблизости от меня, я ничего подобного не вижу. Парни и девушки — разговаривают друг с другом. Парни и девушки — смеются вместе. Парни и девушки — отхлёбывают из одного стакана. Кажется, я сейчас упаду в обморок.
Ханна протискивается ко мне, прокладывая себе путь локтями, и не успеваю я и рта раскрыть, как она буквально прыгает на меня и сжимает в объятиях — как тогда, на церемонии вручения аттестатов. Я обалдеваю настолько, что чуть не опрокидываюсь на спину под её напором.
— Ты пришла! — Она отстраняется и всматривается мне в лицо, не отнимая рук от моих плеч. — Надо же, ты пришла!
Песня заканчивается, и певица — маленькая девушка с длинными чёрными волосами — объявляет перерыв. Мои мозги возвращаются в рабочее состояние довольно медленно, поэтому их посещает неимоверно глупая мысль: «Она ещё меньше меня, а выступает перед пятью сотнями человек и не стесняется!»
А потом я думаю: «Пять сотен человек... пять сотен... Что я-то делаю здесь, среди этих пяти сотен?»
— Я не могу остаться, — выпаливаю я и в ту же секунду чувствую облегчение. Я пришла сюда, чтобы что-то доказать? Ну вот, доказала, можно уходить. Нужно выбираться из этой толпы, бежать от неумолчного говора сотен голосов, от колышущегося моря плеч и рук. До этих пор музыка владела мной до такой степени, что я не замечала происходящего вокруг, но теперь цвета, запахи и звуки обрушиваются на меня со всех сторон.
Ханна открывает рот — наверно, собирается возразить, но в ту же секунду нас прерывают. Парень, длинноволосый золотистый блондин, пропихивается сквозь толпу, держа в руках два больших пластмассовых стакана, один из которых протягивает Ханне. Та берёт его, благодарит парня и снова оборачивается ко мне.
— Лина, — говорит она, — это мой друг Дрю.
Кажется, на мгновение на её лице появляется виноватое выражение, которое, однако, тут же сменяется улыбкой, такой же широкой, как и всегда — словно мы стоим посреди школы св. Анны и обсуждаем контрольную по биологии.