— Розового? — словно не веря своим ушам, переспросил Кейт, оглянувшись на Алекса и снова пытливо уставившись на Каскоса. — Так вы видели его?
— Видел, своими глазами видел! — так и закатился секретарь, от которого не укрылась бледность, внезапно покрывшая лицо Хорхе. Не укрылась — и доставила ему огромное наслаждение! — Это очень изысканная вещица. Мне показалось, что флакон выточен из розовой яшмы. В таких флаконах самые благородные дамы Испании носят при себе любимые духи, чтобы соблазнять милого сердцу кавалера, или нюхательные соли — на случай обморока. Ох, берегитесь, дон Хорхе! А что, если под этой золотой крышечкой таится приворотное зелье? Тогда вы окажетесь навеки привязаны к...
— С золотой крышечкой? — Глаза Кейта снова скользнули к Алексу — да так и прилипли к его липу. — Розовый яшмовый флакон с золотой крышкой... — На миг Кейт словно бы покачнулся внутренне, но тотчас снова надел на себя маску привычного чуть насмешливого спокойствия: — С вашей стороны не очень хорошо хранить столь упорное молчание, сеньор Хорхе. Вы же знаете, что я питаю слабость к вещам такого рода. Кстати, не далее как сегодня я рассказывал вам о своей, коллекции яшмовых флаконов, которую собирал много лет. Там есть синие, красные, зеленые флаконы. Вообразите, у меня не хватает именно сосуда из розовой яшмы! Прошу вас, покажите мне этот сувенир. Понимаю, что подарок дамы... положение ваше несколько щекотливо, однако, быть может, сойдемся в цене?
Кейт глянул вприщур. Алекс понимал: ему дается еще один шанс — последний шанс! — признаться. И все, что нужно сделать, — это сунуть руку в потайной карман, достать флакон, свести дело к милой шутке. Ну же, Алекс!
— Я вас не понимаю, дон Хуан, — Алекс надменно вскинул брови. — Уж не сошли ли вы с ума, сударь? Какая дама? Какой флакон? Какая еще, к черту, золотая крышечка?!
Из донесений герцога де Лириа архиепископу Амиде. Конфиденциально:
"Граф Братислав отправил в Вену депеши о свершении царского обручения с нарочным, коим он назначил стать своего шурина Миллесимо. Братислав опасался, чтобы этот горячий молодой человек, оставаясь в Москве, в припадке оскорбленной любви не показал каких-нибудь эксцентрических выходок. При этом граф едва не нажил срама: его шурин наделал здесь множество долгов, и, так как не имел чем заплатить, кредиторы хотели арестовать его. По счастию, Братиславу удалось уговорить их, и они удовольствовались векселями. Впрочем, еще нет уверенности, что они не арестовали Миллесимо на границе: это опасение мне высказал сам Братислав, присовокупив, что князь Алексей Григорьевич Долгорукий не оставляет этого кавалера своим злобным вниманием.