И когда ожидания сии не сбылись, а напротив – проверка завершилась полным и сокрушительным оргазмом, графиня Брюс, едва переводя дух, уныло подумала, что этот охальник придется Като по вкусу…
Так и вышло.
И все-таки Прасковья слишком хорошо знала мужчин, чтобы сокрушаться чрезмерно. Она видела, что Зорич преисполнен не только величайшего себялюбия, но также не позволит никому управлять собою. Прежде всего – своему протежеру Потемкину. И Прасковья стала с нетерпением ждать развития событий, почти не сомневаясь, что в очередной раз окажется Кассандрой, пифией, сивиллой… как уже не раз бывало прежде.
Ну что ж, вскоре она уже могла развести руками, пожать плечами и проделать все телодвижения, необходимые для того, чтобы придать большей значительности сакраментальной фразе:
– Ну я же говорила!!!
Зорич благодаря щедротам Екатерины, вполне им удовлетворенной, менее чем за год стал одним из богатейших вельмож России, однако ума у него не прибавилось. Титул графа он отверг, считая, что это ниже его достоинства. Желая сделаться князем, как Орлов и Потемкин, на самом деле он был и остался прежде всего гусаром-забиякой, не подчиняющимся никакой дисциплине, не терпящим над собой никакой верховной власти. А Потемкин напоминал-таки своему ставленнику, что в постель к императрице он был уложен не токмо приятностей телесных для, но и дела ради. Но никакого дела, кроме одного-единственного и сугубо конкретного, Зорич знать не хотел, а намеки на возможную отставку, ежели будет противиться, строптивиться и скандальничать, считал оскорбительными и отвечал, он-де обрежет уши всякому гусару, который вздумает спихнуть его! В конце концов Зорич решил избавиться от светлейшего и его контроля самым простым и привычным для этого записного бретера и дуэлянта способом. Он вызвал Потемкина на поединок. Но… едва стало известно о вызове, он получил лично от императрицы категорический приказ отправиться в заграничное путешествие и не возвращаться оттуда прежде ее императорского величества особого дозволения.
Дозволения сего Зорич дождался только осенью 1778 года, когда во дворце и в сердце Екатерины поселился другой…
Забавно иногда шутит судьба! Отправляясь вон из своих обжитых апартаментов, не вполне пришедший в себя от внезапности отставки, Зорич подметил ухмылочку на лице статс-дамы графини Брюс. Он и прежде подозревал, что особа сия к нему не шибко расположена, а потому без труда разглядел в ее ухмылочке нескрываемое злорадство. И вызверился:
– Не лыбься, Парашка! Недолго тебе осталось! Скоро и ты отсюда выкатишься, поверь мне!