Сибил приняла позу вполне охотно. После пробежки она чувствовала себя прекрасно и была просто счастлива от своего возвращения к роли натурщицы. Она улыбалась океану, как старому другу.
— Какие воспоминания и эмоции, господин Старр? — спросила она.
Господин Старр с энтузиазмом взялся за альбом для эскизов и новый угольный карандаш. День был теплый, небо спокойное и невыразительное, только вдали над побережьем, в направлении Большого Сура, собирались грозовые облака. Прибой был высокий, волны мощные, завораживающие. В сотне ярдов внизу молодые люди готовились войти в воду в костюмах для серфинга, они легко несли свои доски, словно те были из папье-маше.
Господин Старр откашлялся и произнес немного смущенно:
— Ваша мама, дорогая Блейк. Расскажите мне… все, что помните… про вашу маму.
— Моя мама?
Сибил вздрогнула и нарушила бы позу, если бы господин Старр быстрой рукой ее не остановил. Он впервые прикоснулся к ней и тихо сказал:
— Понимаю, что это болезненная тема, Блейк, но… постарайтесь?
Сибил ответила:
— Нет, не хочу.
— Значит, нет?
— Я не могу.
— Но почему вы не можете, дорогая? Подойдут любые воспоминания о вашей матери.
— Нет.
Сибил видела, что господин Старр быстро рисовал ее или пытался делать это. Ей захотелось выхватить у него уголь и сломать его. «Как он смеет! Будь он проклят!»
— Да, да, — быстро проговорил господин Старр.
На его лице появилось странное оживленное выражение, будто он, внимательно изучая, совсем не видел ее.
— …да, дорогая, именно так. Любые воспоминания… любые! Если они ваши.
— Чьи еще они могут быть?
Она засмеялась и удивилась, что смех ее звучал как рыдание.
— Понимаете, часто невинным детям воспоминания навязывают взрослые, и воспоминания становятся чужими. — Старр говорил торжественно. — В этом случае воспоминания ложные. Не подлинные.
Сибил смотрела на свое перевернутое изображение на листе белой бумаги. В нем было что-то отталкивающее. Хотя она была в обычном спортивном костюме, господин Старр изобразил ее в облегающем летящем платье или, может, вообще без всего. Там, где должны быть груди, виднелись штрихи и завитки, словно она готова была раствориться. Лицо и голова вполне выписаны, но не совсем завершены и четки.
Еще она заметила, что у серебряных волос господина Старра сегодня был ясный металлический отблеск, и слегка проступала щетина, тоже металлического оттенка, блестя на подбородке. Он был сильнее, чем она думала, и знал гораздо больше нее.
Сибил снова приняла позу, глядя на океан, на высокие вздыбленные волны в изумительных белых барашках. Зачем она здесь, что этому человеку от нее нужно? Она забеспокоилась вдруг.