Когда я поднялся по ступеням на веранду, то увидел свет сквозь щели закрытых ставень и услышал звуки патефона. Я постоял немного, слушая приглушенные голоса и смех, а потом постучал в дверь.
Ее открыл Хэннах. Он был в тенниске и держал в руке стакан виски. Я не дал ему возможности что-то сказать и опередил его:
— Сестра Тереза пробудет ночь в Ландро с женщиной, которая только что родила ребенка. Она хочет, чтобы Джоанна знала об этом.
Он кивнул:
— О'кей, я передам ей.
Когда я повернулся, чтобы уйти, за его спиной показалась Джоанна. Ее, видно, заинтересовало, что происходит. Мне ничего больше и не требовалось.
— Да, кстати, я лечу с вами утром в Санта-Елену, — сообщил я. — Почтовый рейс придется немного отложить.
Ее лицо изменилось, сразу стало недоверчивым.
— Кто так распорядился?
— Полковник Альберто. Он хочет, чтобы я завтра сделал с ним маленькую прогулку и встретился с хуна. Буду ждать вас.
И я спустился по ступеням террасы снова под дождь. Наверное, мне казалось, что она позовет меня, но когда я оглянулся, то увидел только Хэннаха, который вышел на веранду и смотрел мне вслед.
Это был мой маленький триумф, но, как я понимал, мне придется за него дорого заплатить.
Всю ночь я провел в полудреме, и тот факт, что Хэннах вернулся в три часа утра, тоже не слишком успокаивал меня. Зато после этого я все-таки заснул. Однако уже в шесть вышел из-под навеса.
Утро мне не нравилось, как и все те планы, которые намечались на этот день; душная, гнетущая атмосфера, необычная для такого раннего часа, и тяжелые серые облака предвещали дождь до вечера.
Я прошелся вдоль открытого ангара и задержался у своего "Бристоля". Как всегда, он будто ждал, что сейчас что-то произойдет. И я сразу представил себе, как какой-то другой пилот когда-то вот так же стоял около него, кашлял от своей первой утренней сигареты и, готовясь отправиться в первый патрульный полет, думал, что принесет ему наступающий день.
Это вызвало во мне странное чувство духовной близости с ним, которое едва ли имело какой-нибудь смысл.
Обернувшись, я заметил Хэннаха, который наблюдал за мной. С того раза, когда впервые увидел его, сделав вынужденную посадку на своей "Веге", я удивлялся свежести его лица, которое, казалось, было неподвластно возрасту. Но только не теперь. Возможно, потому, что он встал слишком рано, а скорее из-за того, что пил со вчерашнего вечера, Сэм выглядел лет на сто. Будто он пережил в жизни все, что только можно, и перестал верить в то, что в будущем может произойти что-то хорошее.