— Боже мой, Джерри выбрал как раз это время — заметил Каллаген.
— Что вы имеете в виду? — спросила она, сосредоточенная на своей работе.
Он, казалось, удивился:
— Не знаете, кто здесь сегодня, мисс? Сам Эйзенхауэр. Появился внезапно примерно за час до бомбежки.
Она прервалась и озадаченно посмотрела на него:
— Генерал Эйзенхауэр? Здесь?
— Посетил парашютистов-янки из семьдесят третьей палаты. Этих парней на прошлой неделе выбросили над Парижем. Я слышал, он наградил некоторых.
Она не восприняла, вдруг почувствовав сильную усталость. Повернувшись к пациенту, она наложила последнюю пару швов.
— Я забинтую — сказал Каллаген. — Приготовьте себе чашечку чая.
Когда она снимала резиновые перчатки, молодой пожарный повернул голову и посмотрел на нее:
— Так вы янки, доктор?
— Верно.
— Нет ли жвачки, дорогуша?
Она улыбнулась и достала из кармана зажигалку:
— Нет, но могу дать огоньку.
Она вынула сигарету у него изо рта, прикурила и вернула ему:
— Теперь все будет в порядке.
Он улыбнулся:
— Вы готовите так же хорошо, док?
— Когда есть время.
Внезапно усилие держать улыбку оказалось слишком непосильным, она повернулась и быстро вышла в коридор. Каллаген прав. Ей необходима чашечка чая, очень сильно необходима. И часов пятнадцать сна потом — но это, конечно, совершенно невозможно.
Она смотрела вдоль коридора, когда занавеска одной клетушки отодвинулась и появилась молодая сиделка. Она, очевидно, была в панике, руки в крови. Дико озираясь, она заметила Джанет и позвала ее беззвучно, потому что в этот момент достаточно близко упала еще одна тяжелая бомба, сотрясая стены и осыпая штукатурку с потолка.
Джанет схватила ее за плечи:
— Что случилось?
Девушка попыталась заговорить, судорожно указывая на клетушку, но упала еще бомба, и Джанет, отодвинув ее в сторону, вошла. Женщина, лежавшая на мягком операционном столе, накрытая простыней, очевидно, находилась в разгаре родов. Склонившийся к ней молодой человек был в порванной и пыльной форме капрала коммандос.
— Кто вы? — Усталость исчезла, словно ее и не бывало.
— Ее муж, мисс. Она рожает. — Она дернула Джанет за рукав — Ради бога, сделайте что-нибудь.
Джанет откинула простыню:
— Когда она начала?
— С полчаса, может, немного больше. Мы были на Хай-стрит, когда включились сирены, поэтому мы зашли на станцию метро Боро. Когда ей стало плохо, я подумала, что лучше пройти в госпиталь, но снаружи был ад. Бомбы засыпали весь район.
Еще одна упала очень близко к госпиталю и следом другая. На мгновение лампы выключились. Женщина на столе кричала от боли и страха. Когда включился свет, ее глаза чуть не вылезали из орбит, она пыталась сесть.