Фримель посмотрел на карту:
— Шесть метров. Удивлюсь, если макрель сможет найти место протиснуться.
— Шесть метров сейчас — сказал Герике. — Но в высокий прилив, который сегодня в двадцать три ноль ноль, в этой щели минимум девять метров.
Фримель снова изучил карту:
— Извини, Пауль, но я этого не вижу. Едва ли найдется место погрузиться, даже при высокой воде. И навигация будет невозможна.
— Но я и не думаю о погружении — сказал Герике. — То есть, не о полном. Я останусь на мостике и буду давать курсовые направления. Я запомнил карту наизусть.
— Бог в небесах! — прошептал Фримель.
Зеленая занавеска отодвинулась и появился оберлейтенант флота Карл Энгель, первый вахтенный офицер:
— Контакт, капитан. Суда идут внутрь с востока в кильватерной колонне. Три, может, четыре.
Герике посмотрел на часы. Было несколько минут десятого.
— Похоже, в точности, что мы ждем. Вы знаете, что делать. Будьте готовы двигаться через пять минут. Мы пройдем под их прикрытием. Я сам возьму штурвал.
— Без перископа? — спросил Фримель.
— Да, пока не войдем в Гаррик Роудс.
Энгель исчез и занавеска вернулась на место.
Герике открыл шкафчик под койкой, достал бутылку и пару оловянных кружек.
— Шнапс? — спросил Фримель.
— Самый лучший. — Герике налил щедрую порцию в каждую кружку. — Эта бутылка ходила в Японию и обратно. Я сохранял ее для самых особых случаев.
— И за что мы будем пить, мой дорогой Пауль? — спросил контр-адмирал Отто Фримель.
— Что ж, за игру — ответил Герике. — Такой тост кажется подходящим. За проклятую, глупую, идиотскую игру, в которую мы играем уже пять лет.
***
Джанет Манро неохотно проснулась он непрерывного звона дверного звонка. Голова раскалывалась от боли, во рту было сухо. Она лежала, уставившись во тьме в потолок, пытаясь прийти в себя, и надеясь, что проклятый шум прекратится. Но он не прекращался. Внезапно разозлившись, она откинула одеяло и потянулась к халату.
Когда она открыла дверь, высокий, стройный, молодой морской офицер в плаще и фуражке с козырьком снова потянулся к звонку. Он сутулился и казался уставшим, особенно по глазам, нехороший шрам проходил по правой стороне лица.
Она посмотрела на часы. Было чуть более десяти. Она проспала три часа. При данных обстоятельствах было весьма трудно сдержать темперамент.
— Да, в чем дело?
— Доктор Манро? Меня зовут Джего, Харри Джего.
— Боюсь, вы выбрали не то время. Не знаю, кто послал вас, но я хочу спать. Может быть, попозже.
Улыбка Джего испарилась. Он вдруг стал выглядеть очень молодо.
— Вы не поняли. — Он достал письмо из кармана и вручил — Ваш дядя просил меня это доставить.