— А в самом деле, чего же ты так? Завязал бы, а?
Вертолетчик скривился, поежился под свежим весенним ветром, потом все-же ответил.
— Жизнь, сука, загнала в угол. Все как-то наперекосяк… С женой развелся, жилье потерял… потом работу… Подохну, видно здесь, — Затем он как-то без перехода вернулся к проблемам Астахова. — На Аял тебе надо, там все вершки — корешки этой истории.
Странно, но примерно через час эти же слова спившегося механика повторил его главный недруг, лейтенант Степанов. Он и в самом деле оказался рыжий, только с возрастом седина перемешалась с рыжиной, изрядно разбавив огненных красок в шевелюре милиционера. На вид ему было лет пятьдесят, высокий, под два метра ростом, мощного телосложения, но без лишнего жира. Степанов оказался участковым еще старой закваски, не только страж порядка, но и знаток тайги, охотник, а так же строгий, но справедливый «дядя Володя» для всей своей буйной паствы. В Тучаре он жил уже более тридцати лет, и весьма настороженно встретил появление нового человека в своей таежной вотчине. Но привет, переданный Астаховым от Майгачи, растопил лед недоверия в его бледно-голубых глазах.
— Как он там, на охоту-то еще ходит? — спросил он, расплываясь в улыбке.
— А то! Этой зимой двух лосей взял.
— Хороший старик, я его уже лет тридцать знаю. Таких как он мало осталось, настоящий знаток тайги, следопыт. В шестьдесят девятом мы с ним целый месяц по тайге за одним живоглотом мотались. Санька Акулов, тварь страшная, убийца, людоед. Он через тайгу к крупным городам рвался. Пока шел, двух своих подельников по побегу на мясо пустил.
— Поймали? — спросил геолог, с благодарностью принимая из рук милиционера стакан крепкого, до дегтярной черноты чая.
— Пристрелить пришлось. Он к эвенкскому стойбищу вышел, опередил нас, двоих убил. Тут мы подошли. Он девушке одной нож к горлу приставил. «Не подходи, сержант!» — кричит мне, — «А то я убью ее!» Тут Майгачи его и пристрелил, в глаз, как белку. А девчушка та дочерью старика оказалась, представляешь?
«Это ведь мать Майки», — мелькнула мысль у Семена. А участковый продолжал свой рассказ.
— Я за это дело медаль получил, а надо было бы ее Майгачи дать. Без него я бы тогда пропал в тайге, меня ведь тогда только-только из родного Воронежа сюда прислали. Как говорили — года на два, максимум три. А я вот как-то присох к этим местам, уже и на дембиль пора, а уезжать неохота.
Допив чай и закончив предварительные церемонии оба собеседника перешли к делу. Долгий рассказ геолога Степанов слушал молча, не отрывая взгляд от лица Астахова. Когда тот кончил, лейтенант рывком поднялся со стула и, открыв большой железный шкаф, принялся ожесточенно разгребать складированные та бумаги.